Читать книгу - "Вселенная неудачников - Сергей Мусаниф"

Не помню, что мы праздновали. Мотологический новый год, сдачу кем-то какого-то экзамена или покупку машины. В общем, тема вечеринки не особенно важна. Повод для вечеринки – это только повод, и он забывается после первой принятой бутылки.

Вечеринка была правильная.

Правильная вечеринка – это та, которая не укладывается в один вечер, требуя все нового и нового продолжения. Сменялись лица, сменялась обстановка, менялись напитки и посуда, а вечеринка продолжалась, потому что show must go on, как пел незабвенный спидоносец Фредди.

Мы пили. Кабаки, из которых нас выгоняли, сменялись ночными клубами, в которые нас не хотели пускать, были чьи-то квартиры с прокуренными кухнями и соседями, обещающими вызвать милицию, чьи-то машины, в которых мы куда-то ехали. А когда и просто сидели в салоне, говорили за жизнь или травили анекдоты и пили. Была какая-то дача, в которую мы вломились в отсутствие хозяина, но Вадик утверждал, что хозяин в курсе и в принципе не возражает. Были смазливые девицы, чьих лиц я не запоминал, а имен даже не пытался запомнить.

Кто-то жаловался мне на жизнь, кто-то клялся в вечной дружбе, кто-то порывался выяснять отношения, кто-то объяснял мне, как следует писать, кто-то учил меня жить. А я пил.

В первый день запоя человек пьет по какому-то поводу, будь то неразделенная любовь, удачная покупка или просто желание выпить. Все остальные дни он просто оттягивает похмелье.

Я вышел на кухню в незнакомой квартире. В глаза било солнце, никто не догадался приглушить его свет. Хотелось курить и умереть прямо сейчас. Не знаю, чего хотелось больше.

На кухне сидел Вадик. Взгляд его говорил красноречивее слов, но он решил все-таки озвучить терзавшую его мысль.

– В холодильнике можешь не смотреть, – сказал он. – Пива нет.

Сообщи мне сейчас кто-нибудь, что Страшный суд назначен на послезавтра, не думаю, что я расстроился бы сильнее.

– Денег тоже нет, – продолжал Вадик. – Ни копейки. А у тебя?

– Хрмпф, – сказал я глубокомысленно. – Какой сегодня день?

Вадик посмотрел на календарь, вмонтированный в его дорогие часы:

– Вторник.

– А месяц?

– Фиг знает. Июль, по-моему.

– От блин, – сказал я. – А число какое?

Еще один взгляд на часы.

– Шестое.

Вечеринка началась в районе двадцать девятого, это я помнил точно. Неплохо потусовались, как сказал Ильич, слезая с броневика.

– А мы где? – продолжил я допрос.

– Фиг знает, – сказал Вадик. На этот раз взгляд на часы результатов не дал, картой местности они не обладали. – По-моему, это Москва.

– Уже хорошо, – сказал я.

На Вадике были только трусы и часы, о чем я уже неоднократно упоминал. На мне были джинсы, выглядевшие так, как будто их обладатель спал в них последнюю неделю. Самое поганое, что так оно, скорее всего, и было.

Я пошел в комнату. В комнате спали тела. На ком-то из них я увидел свою футболку. Тело под футболкой было женским и незнакомым. А поскольку футболка была единственным драпирующим его предметом, тело не хотело с ним расставаться. Но спросонья особо сопротивляться не могло.

Отвоевав предмет гардероба, я натянул его на себя, нашел в прихожей мои кроссовки и вернулся на кухню. Вадик по-прежнему восседал за столом с голым торсом и, судя по выражению его лица, думал о тварности окружающего мира.

– Пойдем? – спросил я.

– Не, – сказал он. – Я уже три дня дома не был. Ленка меня убьет.

– Убьет, – согласился я. – Но она все равно тебя убьет, так какая разница, сегодня или завтра?

– Желаю умереть похмеленным, – сказал Вадик.

Как гласит русская народная мудрость, для того чтобы правильно похмелиться, требуется выпить чуть больше, чем было выпито вчера. Я прикинул, сколько я вчера выпил. Если я выпью сегодня еще больше…

Лучше умереть сейчас.

Я вышел из дома и только на улице вспомнил, какое сегодня число и что это означает. И пожалел, что не умер еще вчера.

Третьего числа истекал срок аренды квартиры, в которой я жил, и хозяин ни в какую не соглашался его продлить. И он обещал, что четвертого числа, если я сам не уберусь, он выбросит меня на улицу вместе со всеми моими шмотками. Поскольку я не доставил ему удовольствия выбросить лично меня, ему пришлось удовольствоваться выбрасыванием моих вещей. В мусорный контейнер, как он и обещал. Я тот контейнер видел, бомжи тоже.