Читать книгу - "Чистилище. Янычар - Александр Золотько"

И люди пахали. Вкалывали изо всех сил, детей возили за тридцать километров в сельскую школу, ожидали этих самых месяца, максимум двух… Видели, что генеральская дача растет, рабочие, снятые с основного объекта, заканчивают и ее, и дачи двух генеральских сыновей… Жаловаться? Сообщить наверх? Был соблазн, когда двое контрактников при монтажных работах на даче погибли, обратиться в штаб, но сдержался полковник, жена отговорила. Что докажешь? Ты ведь отпустил ребят, не было никакого письменного приказа от генерала. Не-бы-ло. Значит, сам виноват. На себя стучать будешь?

И что тебе светит в результате, спросила жена. В лучшем случае – заполярный гарнизон. Еще один объект укрытия, но где-нибудь возле Ледовитого океана. И полковник сдержался, промолчал. Был ведь шанс, что имеющего опыт работ на сложном и секретном объекте полковника Иванченко отправят не в Нарьян-Мар, а поближе, хоть в Мурманскую область.

Он бы и сейчас, наверное, промолчал, даже в голову ему бы не пришло задумывать мятеж, как это назвал профессор, если бы… Если бы в том проклятом списке оказался и он, и его семья. Если бы не обрекли его штабные сволочи на смерть. Его, жену и двоих детей. Хотя бы его семью включили в этот список…

Выполнял бы полковник Иванченко приказы, отправил бы личный состав из казарм в неизвестность и, возможно, на смерть, потому что… Потом что человек – животное подлое, сказал себе полковник, когда обдумал предложение, которое пару часов назад изложил ему профессор Протасов. Предложение простое и понятное.

Зараза вылилась в мир вчера. Излил ангел чашу свою… Новости об этом разом заполонили все средства массовой информации, Интернет был заполнен паническими постами, видеороликами, в которых улицы городов Ближнего Востока и Америки были завалены трупами, и толпы беснующихся громили все вокруг, убивали тех, кого зараза, кажется, минула. Веб-камеры продолжали бесстрастно сбрасывать в Сеть картинки, на которых люди умирали и убивали, рвали друг другу глотки и падали, корчась в мучительной агонии.

Это не остановится, сказал профессор при первой встрече. Они почти не были знакомы, так, на общих совещаниях пару раз видели друг друга, и полковник очень удивился, когда ему сообщили, что к воротам внешнего ограждения подошел профессор из лаборатории и просит выйти именно полковника Иванченко.

– Мы с вами старые приятели, имейте в виду, – сказал профессор, когда полковник Иванченко вышел к нему и поздоровался. – Если вдруг кто-то поинтересуется – мы познакомились… в Москве мы познакомились, у нас общий знакомый есть, Виктор Тимофеевич Глазков. Запомните? Глазков Виктор Тимофеевич, из министерства. Крупный такой, с одышкой. Вот он и познакомил. А я вот только сейчас сообразил, что это именно вы здесь, и от скуки решил прийти пообщаться. Понятно?

– Не очень, – честно ответил полковник, прикидывая, не может ли это быть очередная шутка особистов, решивших проверить его на предмет нарушения секретности и поддержания бдительности.

Если это было так, то стоило послать посетителя подальше и сообщить майору Петрову о попытке установить контакт со стороны. Не то чтобы совсем со стороны, профессор имел высокий уровень допуска, все эти пять лет тоже работал в зоне Узла-3, командуя переоборудованием лаборатории. Гнать нужно было профессора на всякий случай и на тот же случай информировать майора Петрова.

Но профессор оказался настойчивым и убедительным. По-товарищески взяв полковника под руку, он увел его в сторону, за деревья, подальше от камер и микрофонов охраны. И там изложил свои резоны по поводу дальнейшего развития событий.

– Это не остановится, – сказал тогда профессор. – Вы же видите по телевизору, с какой скоростью все развивается. Понимаете, что завтра-послезавтра эта зараза будет здесь? Вот прямо здесь, в этих лесах. Тут будут валяться трупы… Или будут друг другу рвать глотки озверевшие люди. Вы ведь видели в Сети…

– Я видел в Сети, – холодно отрезал тогда полковник. – Но при чем здесь мы с вами?

– Скажите, вашу семью пустят в бункер? – спросил профессор. – Вашу жену и сына с дочерью – пустят в тот самый бункер, который вы пять лет готовили для такого вот случая? Биологическая атака – у кого-то есть сомнения? У вас есть сомнения?

Над головой профессора резко застрекотала сорока, тот вздрогнул, замолчал и посмотрел на птицу. Потом посмотрел в глаза полковнику.

Полковник отвел взгляд, он старался не думать об этом, надеялся – непонятно почему и на что – на чудо, которое позволит спрятать семью в бункер. В конце концов – ведь ему должны быть благодарны. Если бы не его работа… его и десятков офицеров, прапорщиков и солдат… этого бункера не было бы. Просто не было бы, ему, полковнику Иванченко пришлось разгрести столько грязи, скандалить, ругаться, просить, чтобы все было сделано к сроку, чтобы запасы были завезены вовремя, чтобы…

А теперь, когда все это – весь десятиуровневый бункер, способный противостоять любой мыслимой заразе, оборудование, налаженное и готовое к запуску, склады, заполненные под завязку, – когда все это готово и может функционировать, людей, которые имеют право на укрытие в нем, просто вышвыривают прочь. Для того что спрятать в Узле-3 людишек, которые… которые заслужили жизнь только тем, что приближены к верхушке, имеют приятельские, родственные… и да, конечно, коррупционные связи.

– Вы же понимаете, что это все строили не для вас и ваших близких, – тихо произнес профессор, будто услышав мысли собеседника. – У вас же там наверняка есть несколько номеров повышенной комфортности. Для кого? И все эти деньги и ресурсы вкладывали в бункер для того, чтобы спасать рядовой состав? И младший офицерский вкупе со средним? Их семьи? Вас всех вышвырнут отсюда под благовидным предлогом, а в построенные и оборудованные вами убежища поселят чиновников, генералитет, родственников и их близкое окружение. Вы же не можете этого не понимать. Или в самом деле не понимаете?

Полковник все это понимал. Если раньше он только догадывался об этом, даже признавал право некой элиты на места в бункере при маловероятной и фантастической биологической атаке на страну, то после разговора с профессором мысли о несправедливости происходящего стали конкретнее и четче.

Это нечестно. Несправедливо. Это…

– Когда-то в юности, начитавшись красивых фантастических книг, я был искренне уверен, что спасать в случае глобальной катастрофы нужно лучших. Самых умных, талантливых, просто красивых, способных передать потомству лучшие гены… – Профессор покачал головой, словно удивляясь себе, молодому и романтичному. – А сейчас… Сейчас я даже боюсь представить, сколько человек я готов убить, чтобы спасти своих родных. И я не знаю, что бы я отдал ради того, чтобы спасти семью моего старшего сына, который сейчас живет в Штатах… Жил в Штатах, я полагаю. Я не могу с ним ни созвониться, ни связаться через Сеть. Я не могу спасти всех. Я не могу спасти лучших. Я даже всех своих близких и друзей не смогу спасти. Я даже пытаться не стану собрать их всех… Только тех, до кого сейчас смогу дотянуться. Кто…

Профессор махнул рукой и снова замолчал.