Читать книгу - "Череп Субботы - Георгий Зотов"

Выслушав гостя, колдунья замолчала. Вытащив из кармана джинсов платок, белый пришелец вытер шею — череп, увитый коброй, казалось, улыбался ему. Интересно, почему старуха находится здесь одна? Куда же делись ее слуги? Он напряг слух, ожидая услышать шум движения, поступь мягких шагов.

Но не услышал ничего.

— Да, я могу это сделать, — впервые с начала разговора старуха повернулась к нему. — Но ты уверен в финале? Я не могу гарантировать, что из этого получится. Расскажу тебе про один случай, в подвале у доктора. Там…

Чужак тяжело качнул седой головой.

— Извини, — прервал ее он. — Ты уже сказала главное, остальное — неважно. Я знаю, твои услуги стоят очень дорого, но не для меня. Назови свою цену.

Мамбо уперлась в лицо гостя немигающим взглядом. Белый чувствовал себя курицей на базаре — казалось, она вот-вот проверит рукой его упитанность.

— Ты просишь сделать две вещи, — из губ старухи клекотом рвался шепот. — Даже для меня они довольно сложные. Их исполнение потребует времени, поиска особых компонентов… за ними нужно отправить человека через океан, в леса Дагомеи. Что возьму я? Взамен, белый, я потребую от тебя лишь одну вещь. Впрочем, многим эта цена кажется излишне высокой…

Назвав стоимость услуги, она с радостью увидела: белая кожа гостя побледнела еще больше. Мамбо очень любила производить эффект.

— Почему? — заикаясь, произнес человек в джинсах — его руки бесцельно зашарили по телу. — Назови любую сумму наличными, и я сразу же…

— Меня не интересуют деньги, — лениво зевнула старуха, и он сразу уверился, что торговаться не имеет смысла. — К чему они в джунглях? Все необходимое для жизни у меня есть и так — доктор был щедр со мной. Боишься? Я готова ждать: подумай и реши. Согласие на словах — я никогда не подписываю договоров. Ты отдашь прядь своих волос, и обрезок ногтя. Вздумаешь нарушить клятву… я найду тебя. Спроси Люкнера: я строго наказываю.

Молчание длилось недолго. Незнакомец полез в карман, где лежал платок. Помедлив, он достал перочинный нож со звоном выскочило лезвие.

— Мне нечего возразить — я согласен, — улыбнулся он, лелея тайные мысли. — Каждый из нас должен получить то, что хочет. Ладно, держи задаток.

Мгновение — и на розовую ладонь старухи легла прядь волос, черных, с сильной проседью. Со второй просьбой пришлось ПОВОЗИТЬСЯ: ногти гостя были ублажены маникюром, но в итоге удалось откромсать кусочек с краешка большого пальца. Мамбо расхохоталась: спину незнакомца пронзила дрожь. В смехе ему слышался треск хвоста гремучей змеи.

— Принеси чемодан к митану, — скривила рот старуха. — И уходи отсюда — мы увидимся через ночь, в хунфоре. Поверь, неискушенным смотреть на мои действия не стоит. Тоже как-то пригласила одного: а он взял и сошел с ума.

Гость закашлялся… мамбо видит содержимое чемодана в багажнике! Что ж… надо ли поражаться? Водитель едва согласился подвезти к хунфору за тысячу баксов — целое состояние для него… еще бы. Стоит мамбо лишь появиться на дальних окраинах Гонаива, а улицы в центре уже пустеют. Люкнер сказал: ведьму здесь страшатся больше, чем когда-то доктора.

Ему повезло.

Один Бог знает, как ему повезло.

Забыв попрощаться, он вышел из хунфора на негнущихся ногах. Достал чемодан из багажника и прислонил его к стене снаружи — снова зайти в хижину не рискнул. В машину сел нормально, но, как только выехали на дорогу из белых камешков, нервы сдали. Человек в джинсах потребовал остановиться у придорожного бара: тростниковая халупа, состоящая из рефрижератора и двух колченогих столиков, — хоть негр-водитель и нервничал, тыкая пальцем в сторону костров в Гонаиве. Пиво, конечно, оказалось теплым — холодильник не работал. «Престиж»… чем хреновей страна, тем понтовей название марки. Он высосал бутылку, не чувствуя вкуса. Ладони дрожали, со лба капал пот. Еще сутки. Ему надо перекантоваться целые сутки. Запрется в номере отеля и не выйдет никуда. Отстегнув аптечку, он извлек таблетку от малярии: запил ее пивом, прикончив вторую бутылку до дна. Дрожь не прекращалась. Неужели такое возможно? Неужели ОНА ЭТО СДЕЛАЕТ? Сердце раздирала радость.

В глубине души он знал: да.

Так оно и будет.

…Проводив гостя, мамбо повела себя более чем странно. Не обращая внимания на дорожный чемодан у стены, она вышла из хунфора и вскоре вернулась обратно — крепко держа в руках черного петуха со спутанными бечевкой лапами. Отвинтив крышку от бутылки рома «Барбанкур», старуха сделала большой глоток: горло обожгло огнем. Напиток придал ей сил. Держа мел щепотью, мамбо чертила вокруг митана круг за кругом, быстрыми набросками рисуя рыб, птиц, и звезд — между ними органично вплетались туловища змей, с кругляшами крохотных черепов. Подушечки черных пальцев побелели; она кашляла, вдыхая пыльцу от рассыпанной муки. Дорисовав, старуха встала у ярко-красного барабана — верх был обтянут кожей, на ней сохранились чьи-то татуировки. Выдохнула горячий воздух, выбивая дробь сильных ударов: раз за разом, они перешли в мерный рокот, не так давно звучавший у нее в голове. Мамбо раскачивалась под ритм — плавуче, как кобра под дудочку факира, не забывая прикладываться к бутылке с ромом. Змеи на потолке заново ожили, сплетаясь и роняя яд, глаза черепа в цилиндре открылись — они испустили лучи зеленоватого света.

— Саааантериаааааааааааааа, — хрипло пела старуха, вслепую отбивая дробь. Кожа барабана дрожала, упруго поддаваясь ее ладоням.

Она открыла глаза, и зрачков не было видно: только тьма, глубокая и беспросветная — словно на дне океанской впадины. Сжав жесткими пальцами трепещущего петуха, мамбо одним движением откусила ему голову — и сплюнула ее в меловой круг. Черную кожу оросили алые капельки. Ноги птицы дергались, она суматошно хлопала крыльями. Продолжая петь на одной ноте, раскачиваясь из стороны в сторону, старуха быстро ощипывала чушку, размазывая по губам теплую кровь — вкус плавил мозг, не уступая рому. Перья кружились у митана вихрем; сцедив кровь, мамбо ногтями содрала с ощипанного петуха кожу, чушка повисла на крюке в центре столба: барон принимал жертву только тогда, когда она освобождена от оболочки. Женщина упала на пол. Извиваясь и шипя, она поползла по рисункам змей, крутясь в диком танце, стирая линии черепов — старуха ощущала, как в животе разом закопошились десятки лоа. Ром… еще рома и крови… смешать их вместе… ЕЕ ТЕЛО СЖИГАЕТ УЖАСНАЯ ЖАЖДА. Насытившись, она обвила руками митан. Повисшие флаги дрогнули. Один раз. Второй. Третий. Изо рта мамбо потекла кровь. Череп в цилиндре отделился от стены и двинулся к ней… Сухощавый господин с тросточкой, зеленым сиянием из глаз, смертельно бледный — как ему и положено быть…

Ослепленная трансом мамбо не видела: у порога из предрассветной тьмы появились тени. Некоторое время они стояли перед входом, будто не решаясь войти. Наконец первая тень сделала шаг вперед — тихо и медленно качаясь.