Читать книгу - "Раз герой, два герой... - Андрей Уланов"

Во-вторых, хотя бой между драконами проходил согласно Уложению о Разборках, том 1, глава 18, параграфы с 1 по 25 включительно: “Допустимые средства мордоначищенья” – зубы и когти, никакого огненного дыхания и магических штучек, разрешено затачивать шипы на хвосте, если таковые имеются от рождения, а не выращены с помощью магии, – так вот, когда этими зубами и когтями, а также крыльями орудует здоровенный бронированный ящер, то получившееся в итоге бездыханное тело поддается опознанию весьма приблизительно. Даже если это тело такого же здоровенного бронированного ящера.

Так и не придя ни к какому определенному выводу, Гоут в итоге принял самое простое и естественное решение – переложить тяжесть принятия этого самого решения и связанную с ним ответственность на кого-нибудь другого.

– Значица, так, – повернулся Гоут к остальным пастухам. – Ты, ты и ты – бегом в деревню. Расскажете обо всем, что видели. Луки оставьте здесь.

В этом месте снова необходимо прервать ход повествования и кое-что пояснить.

Пастушеский отряд, находившийся под командованием Гоута Ктовца, насчитывал в своем составе четырнадцать человек и по вооружению и боевой выучке ничуть не уступал равночисленному отряду наемников, равно как и регулярной армии любого из Королевств. Как было экспериментально установлено людьми, имеющими несчастье обитать в Запустенье, это было совершенно необходимым условием для успешного выпаса деревенского стада, представляющего собой в глазах большинства лесных обитателей офигенную груду МЯСА.

О том, что являет собой Запустенье и кто в нем живет, рассказываться будет на протяжении всей книги. Вкратце же лучше всех сформулировал это странствующий друид Лайлак Дуболом: “Так называемое Запустенье – это место, где природа и магия совместно напомнили существам, мнящим себя разумными, что если долго и упорно дергать кого-нибудь за хвост, то на другом конце хвоста может объявиться его владелец”.

Так вот, расстояние, отделяющее выгон от ворот в укрепленном частоколе, который жители Дудинок именовали “оградой”, легко одетый подросток преодолевает бегом за восемь минут. Троим взрослым мужчинам в доспехах времени на это потребовалось вчетверо больше.

Нельзя сказать, чтобы новость о возможной кончине старого Грау обрадовала Дудинского старосту Вислоуха Обера очень уж сильно. Можно даже сказать, что она обрадовала его не совсем.

Дело даже не в том, что Вислоух вообще не любил новостей. Все-таки, будучи верховной деревенской властью, он волей-неволей должен был выработать определенную широту кругозора. Он даже допускал, что новости иногда бывают и хорошие. Более того, однажды он предположил, что, возможно, где-то хороших новостей бывает не намного меньше, чем плохих.

Но весть о предполагаемой кончине Грау – это Вислоух мог сказать абсолютно точно – относилась к разряду тех, которых Обер предпочел бы не получать вовсе.

С одной стороны, конечно, взимаемые, точнее, выжимаемые Грау налоги ложились весьма тяжким бременем на тощий дудинский бюджет. Однако, с другой стороны, Грау был злом очень хорошо – за последние триста с лишком лет – известным и знакомым, а вот его будущий преемник, который непременно объявится в очень близком будущем, – нет. И вообще: “Лучший способ избавиться от драконов – это завести своего”.

Припомнив в очередной раз это, давным-давно подслушанное им на ярмарке и запавшее глубоко в душу высказывание, староста вдруг вспомнил, что у их бывшего господина имелись родственники. Другие драконы. Которые, кстати говоря, могут весьма заинтересоваться обстоятельствами гибели своего, пусть и далекого, родича.

А раз так – требовалось незамедлительно принять все возможные меры, дабы господа драконы чего-нибудь…

Например, обеспечить господину Грааугржимерюкангу достойные похороны. А заодно и его сопернику – на всякий случай.

* * *

Додуматься до идеи вырыть “достойную” могилу двум, причем не самым мелким при жизни драконам, как выяснилось, намного легче, чем воплотить ее в жизнь.

– Клянусь дохлым огром, – выдохнул Жаба Партигген, с трудом переваливая содержимое своей лопаты через край ямы, – так мы и до завтрашнего утра не управимся.

– Вот еще – до утра, – отозвался Ушастый Вассеризель. – Как бы не так. Чего бы там Обер не изрекал, – на самом деле Ушастый выразился грубее, – а на этом поле меня после захода солнца и в помине не будет.

– Если до захода не успеем зарыть, – поддержал его Маультир, – то на эти туши такое сбежится… Такое…

– Угу, – согласился Жаба, вываливая очередную лопату. – Еще бы. Шоб на такие туши – и не сбежалось?

– Как я так смекаю, – задумчиво произнес Кругляк Зенгер, – что на частокол ныне, ну, в смыслах, ентой ночью, надо будеть двойную стражу поставить. Иль тройную – для пущего спокоя.

– “Для спокоя, для спокоя”, – передразнил его Вассеризель. – Будет тебе спокой, как же. Вот теперешнюю стражу бы сюда – тогда, глядишь, аккурат к темноте бы и закончили.

– А на частокол кого?

– Баб. Твою, к примеру, женку… – Ушастый заржал. – Как возьмет оглоблю…

Остальные – за исключением, понятно, самого Кругляка – тоже заулыбались, живо припомнив, как не далее третьего дня Зенгерова жена гонялась за муженьком по всей деревне, размахивая при этом если не оглоблей, то уж здоровенным дрыном наверняка, и поминутно охаживая этим самым дрыном точно промеж кругляшиных ушей.

Впрочем, надолго этих приятных воспоминаний не хватило.

– Обера бы сюда, – мстительно процедил Хромой Таузендфус, с остервенением вгрызаясь лопатой в неподатливую глину. – Пусть бы поковырялся. Глядь, жир бы и подрастряс.

– И то верно. – Партигген перевалил наверх очередную порцию грунта, воткнул лопату в дно ямы, оперся на нее и попытался рукавом рубахи стереть с лица пот, но добился исключительно того, что покрывавший его рожу слой грязи распределился по ней чуть более равномерно. – Пусть бы и сам староста эту землицу поковырял. Небось не загнулся бы от напряга. А то…

– Нет, ну клянусь дохлым орком! – взвился Ушастый. – Стража на частоколе, Вислоух, кузнец с подмастерьем, старичье, звонарь… Это ж сколько народу еще можно сюда пригнать! Так нет же! А мы тут надрывайся, как неродные!

– Шаха еще нет, – сообщил Маультир.

– Как нет?! – возмутился Вассеризель. – Почему нет?

– А он еще того… После вчерашнего… Дрыхнет еще, – ехидно заметил Жаба. – Небось до вечера так и проваляется.

– Проваляется?! – Ушастый швырнул лопату под ноги и принялся выбираться из ямы. – Я ему сейчас покажу “проваляется”! Я его всю дорогу до пастбища на пинках…

– Стой! – Кругляк попытался придержать Ушастого за край рубахи, но получилось это у него не совсем удачно – Вассеризель съехал вниз вместе с полупудом земли, за которую он цеплялся. – Праздник же у парня.

– Праздник был вчера, – хмуро заметил Жаба. – И вообще – пить надо меньше. А то дорвался, понимаешь. Правы были Отцы-Основатели – рано вас, сопляков, в семнадцать к спотыкаловке подпускать.