Читать книгу - "Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови» - Герман Романов"

В тихом голосе генерала явственно прозвучала такая едкая ирония, что Михаил Александрович невольно поежился. Он почувствовал, как в генерале заклокотала еле сдерживаемая ярость.

— В той страшной войне, Мики, погибло двадцать миллионов наших с тобой соотечественников, и часть этой крови на руках генерала Фомина и его подельника по майским делам.

— Двадцать миллионов?! — Цифра настолько ошарашила монарха, что он упустил последующие слова Арчегова. — Не может быть! Ведь немцы… они культурная нация…

— Очень культурная, — тихо произнес Арчегов, но таким голосом, что у Михаила Александровича волосы встали дыбом. — Набивали нашими бабами и детишками эшелоны и везли в Германию. Якобы на работу. Попадали они в концлагеря, где дымили жирной копотью высокие трубы крематориев. Ты знаешь, как там «мыли» этих несчастных?

— Нет, — еле выговорил монарх, лицо побледнело, нервы напряглись в чудовищном ожидании.

— Забивали голых в моечную, где высоко над потолком были душевые разбрызгиватели. Вот только не вода с них лилась, а «Циклон-Б».

— Это что такое?

— Ядовитый газ, намного более мучительный, чем знакомый тебе по фронту иприт или хлор. Люди умирали от него в страшных корчах чуть ли не полчаса. А культурные, — Арчегов так протянул голосом это слово, что царь отшатнулся, — германцы смотрели в окошечки и делали записи, рассчитывая наиболее экономичную дозу газа. Скупые они — пусть смерть будет дольше людей мучить, зато какое сбережение ядовитой гадости? Трупы разрубали и в печки крематориев отправляли, а пепел на поля. Для лучшей урожайности. Или из людей мыло варили — тоже польза в хозяйстве. Все пригодится. Вот так они и несли свою «высокую культуру» для русских.

— …?!

— Это правда, Мики, чистая правда. — Арчегов произнес слова настолько тихим голосом, что Михаил Александрович моментально взмок и принялся вытирать платком обильно потекший пот.

— Семен не мог этого делать…

— А я и не говорил, что он такое творил. Придушил бы враз за такое! Но вот руки свои к сему мерзкому занятию Фомин приложил!

— Он воевал с большевиками!

— Заладил! Не горячись, Мики. Да, воевал с коммунистами, считая их врагами. Это так!

— Но разве большевики не враги?! Посмотри, что творится кругом. Ты же их дела хорошо видишь, в Москве был, переговоры с ними вел.

— Да я не возражаю тебе! Враги они России, враги. Иначе я бы с ними не воевал сейчас. Но дело в том, что после 22 июня 1941 года их уже надо оценивать совсем по-другому!

— Что, они в один день совсем другими стали? — Михаил Александрович спросил с иронией, его затрясло самым натуральным образом — кровавая, совершенно безумная цифра в 20 миллионов погибших соотечественников намертво вплавилась в разум и душу.

— Да нет, конечно. Только они смогли поднять народ на войну, спасти его от уничтожения нацистами. Видишь, Мики, большевики не только несли зло, иначе бы их просто скинули и раздавили.

— Ты хочешь сказать, что вторая война с германцами есть война добра против зла, большевиков супротив нацистов? — Теперь ирония прорезалась в голосе монарха, и особенно жгучее неприятие прозвучало на предпоследнем слове, такое, что Арчегов его сразу ощутил всей кожей. Генерал натянуто усмехнулся, раскуривая папиросу.

— Большевики для нашего народа зло привычное. А вообще, я что-то не припомню, чтобы наше государство для народа всегда добрым было. Разве не так? Стоит поковыряться в нашей истории хорошенько — такое там найти можно, что волосы дыбом встанут. Понимаешь, о чем я?

На слова генерала Михаил отвечать не стал, только кивнул в ответ — как говорится, крыть на такой риторический вопрос было нечем. Арчегов же продолжил разговаривать дальше, медленно и спокойно, делая неторопливые затяжки папиросой.

— Привычное зло, я бы так сказал. Зато нацисты с Гитлером не зло… нет, не зло! Это наяву оживший кошмар, который нормальному человеку и представить нельзя. Это как сам… Ну тот, не к ночи будь упомянутый, рядом с мелкими бесами. И с ним самим, чтобы покончить с последними тварями, наш Семен Федотович соглашение подписал. С сатаною! Причем пролитой русской кровью, и это не аллегория. Натуральная кровь лилась, потоками! И он к этому делу руку приложил. Ну и как такое оценивать?

Михаил Александрович молчал, только под смертельно бледной кожей на щеках заходили желваки. Арчегов затушил окурок и наклонился, тихо, с нескрываемой горечью выплевывая слова.

— На фронте наши солдаты в атаку на немцев шли — а их пулеметами слоями косили. Вина в том советских «енералов» велика, они по-другому и воевать тогда не умели. Вот и получали каждый раз сотни новых «ржевов». А немцы патроны спокойно везли через Брянщину и Орловщину, совершенно не боясь наших партизан, что повсюду диверсии оккупантам устраивали, из пулеметов продолжали дальше наших бойцов скашивать. А потому спокойно везли, что в тех местах «борцы с коммунистами» в услужение нацистам подались, против своего собственного народа. И как их после этого называть прикажешь? Молчишь? Тогда я скажу — это каины, предатели!

— Они с большевиками воевали!

— Заладил, как заевший патефон! Эти ребята в первую очередь со своим народом воевали, который за свое существование, за право жить и дышать всем миром на войну с немцами поднялся! Понимаешь это?! За право жить, растить детей, а не подыхать в газовых камерах! Большевики просто этот народный подъем грамотно использовали!

— Так ведь они же ничего не дали людям после победы!

— Не дали! Но разве они первыми такое проделали? Брат твоего прадеда тоже народный подъем использовал и французов из России вышвырнул, как Сталин фашистов. И что потом было? Освободил ли царь-батюшка крестьян от крепостного рабства?! Или цинично произнес, что благодарный наш народ получит свою мзду от Бога? Не так ли, Мики?! А ты представь на секунду, как бы сам назвал тех, что в прошлую войну с немцами не только агитацию вели, но и восстания в нашем тылу устраивали, когда ты Дикой дивизией на фронте командовал?!

Михаил вздрагивал, словно горячечные слова генерала жгли хлыстом — безжалостно. Но он потрясенно молчал, не находя ответа. Да и что говорить, если с подобным несколько лет назад сам сталкивался.

— И закончили свою жизнь они в том мире, как крысы, отринутые и собственным народом, и родной землей, по которой ходили. Нет, дрались отчаянно, в трусости не упрекнешь. Но ведь и здоровенный крысюк, в угол загнанный, до последнего вздоха дерется. Героем его тоже называть?! Родная земля их отринула, как гадов мерзких, в болотину, да под Поганым Камнем они свой путь и окончили! Как крысы![1]

Арчегов вздохнул и дрожащими пальцами достал из коробки папиросу. Сломал пару спичек, лишь потом смог закурить. Михаил продолжал молчать, только трясущейся рукой вытянул папиросу и после нескольких неудачных попыток тоже закурил. Оба молча сидели рядышком, дымя папиросами. И затянувшуюся паузу нарушил генерал, еще не остывший от гнева: