Читать книгу - "Стрелок - Стивен Кинг"

И что еще характерно для девятнадцати: это такой возраст, вкотором многие так или иначе застревают (если не в физическом смысле, то ужточно — в эмоциональном и умственном). Годы проходят, и вот однажды тысмотришься в зеркало и вполне искренне недоумеваешь: «Откуда эти морщины?Откуда это дурацкое брюхо? Черт, мне же всего девятнадцать!» Мысль совершенноне оригинальная, но ты все равно удивляешься.

Время белит сединами бороду, отнимает прыгучесть и силы, аты все равно продолжаешь считать — глупенький дурачок, — что оно на твоейстороне. Умом-то ты понимаешь, что это не так, но сердце отказывается в этоверить. Если тебе повезет, злой патрульный, который прищучил тебя за превышениескорости и за то, что ты слишком уж развеселился, поднесет тебе к носунюхательную соль. Собственно, что-то подобное произошло и со мной в концедвадцатого века. Злой патрульный явился мне в виде микроавтобуса «плимут»,который сбил меня на дороге в канаву.

Года через три после этой аварии я раздавал автографы насвоей книге «Почти как „бьюик“ („From A Buick Eight“) в магазине „Borders“ вДирборне, штат Мичиган. И вот подходит ко мне один парень и говорит, что онжутко рад, что я остался в живых. (Мне часто это говорят, гораздо чаще, чем:„Какого черта ты не окочурился там, на месте?“)

— Мы сидели с одним моим другом, и тут сообщили, что вассбила машина, — сказал этот парень. — А мы сидели, как два дурака, качалиголовами и все приговаривали: „А как же Башня?! Она опрокидывается, она падает,ой, блин, теперь он ее никогда не закончит“.

Та же самая мысль приходила и мне — беспокойная мысль о том,что, построив Темную Башню в коллективном воображении миллиона читателей, ядолжен беречь ее, пока люди хотят про нее читать. Может быть, это будет всеголишь пять лет; а может — пятьсот, я не знаю. Книги в жанре фэнтези, и не толькохорошие, но и плохие (даже сейчас, я уверен, кто-то читает „Монаха“ или„Варни-вампира“), похоже, живут очень долго. Роланд защищает Башню по-своему:он пытается обезопасить Лучи, что поддерживают Башню. А я должен ее защитить —я это понял после аварии, — закончив историю стрелка.

В течение продолжительных пауз между написанием ипубликацией первых четырех частей „Темной Башни“ я получил сотни писем на тему„ай — ай-ай, как не стыдно“ и „пусть тебя загрызет совесть“. В 1998-м (инымисловами, когда я жил и работал под ошибочным впечатлением, что мне все ещедевятнадцать) я получил письмо от „82-летней бабульки, не хочу загружать Вассвоими проблемами, НО!!! что-то стала совсем плоха“. Бабушка написала, что житьей осталось, может быть, всего год („14 месяцев в лучшем случае, рак разъелменя всю“), и поскольку она не надеется и не ждет, что я закончу историюРоланда за это время и исключительно для нее, она попросила меня, пожалуйста(ну пожалуйста), рассказать ей вкратце, чем все это закончится. Больше всегоменя тронуло (но все-таки не настолько, чтобы немедленно взяться запродолжение) ее клятвенное заверение, что она не расскажет об этом „ни единойживой душе“. А еще через год — может быть, после аварии, когда я надолгозагремел в больницу — одна из моих референтов, Марша Ди Филиппо, получилаписьмо от одного человека, приговоренного к смертной казни то ли в Техасе, толи во Флориде, который просил о том же: рассказать, чем закончится эта история.(Он обещал унести эту тайну с собой в могилу, от чего меня бросило в дрожь.)

Я бы выполнил просьбу этих людей — и прислал бы им краткоеизложение дальнейших приключений Роланда, — если бы мог, но, увы, я не могэтого сделать. Потому что и сам не знал, как там все повернется и что будет сострелком и его друзьями. Для того чтобы это узнать, мне надо было писать. Уменя был приблизительный план в начале, но он как-то забылся. (И черт с ним,наверное, это был не такой уж и стоящий план.) Остались только обрывочныезаметки („чик-чирик, не бойся… дам тебе я хлебных крошек“ — написано налисточке, который лежит передо мной на столе, когда я пишу эти строки). И вотнаконец после долгого перерыва, в июле 2001 года, я снова взялся за „ТемнуюБашню“. К этому времени я уже понял, что мне давно уже не девятнадцать и что ятоже подвержен хворям и немощам бренной плоти. Я уже понял, что когда-нибудьмне будет шестьдесят и, может быть, даже семьдесят. И мне хотелось закончитьсвою историю, прежде чем злой патрульный заявится в последний раз. Менясовершенно не радовала перспектива запомниться вместе с „Кентерберийскимирассказами“ и „Тайной Эдвина Друда“.