Читать книгу - "Идеальный слуга - Елена Ахметова"

— Ты не отсюда, — уверенно предположил он, уставившись на меня в упор. — Бьюсь об заклад, на поклон к местным еще не ходила.

Я невольно бросила взгляд на спокойную гладь пруда. В воде, будто в гигантском зеркале, отражалась листва и длинная дорожка розовато-рыжего закатного света, и глубокие тени среди густых темно-зеленых водорослей угадывались едва-едва, — но и их было достаточно, чтобы идиллическая пастораль парка вдруг показалась зловеще нарочитой, а детский смех зазвучал наилучшим звуковым сопровождением к качественному фильму ужасов.

Утки никогда не заплывали на середину пруда. Лодки кружили вдоль берега, словно зачарованные.

— Не ходила, — удовлетворенно кивнул мужчина. — Что скажешь, если я провожу тебя к… нужным людям?

— Людям? — саркастически повторила я. — Где твоя хозяйка, человек? Она хоть знает, что ты осмелился говорить с другой навкой?..

— С ней проблем не будет, — поморщился мужчина. — Так что?

Я с сомнением выглянула за окно. Предложение, в общем-то, было не лишено некоторого очарования, хоть и несколько преждевременно.

— Ты знаком только с утопленницами? — поразмыслив, спросила я и спрятала острый интерес за коктейлем.

Мужчина заметно оживился и даже выпустил ручку пивной кружки.

— А кто нужен? — деловито поинтересовался он, развернувшись ко мне всем корпусом и слегка подавшись вперед.

В его исполнении это выглядело так, будто он навис надо мной, но отстраняться я и не подумала — только вытащила из сумочки телефон и пролистнула несколько фотографий, отыскав изображение ничем не примечательного мужчины с невыразительным одутловатым лицом и седыми волосами. Он брел вдоль бетонного забора промзоны, ссутулившись и глядя себе под ноги; его одежда была идеальным камуфляжем для пыльных городских улиц — серая, неопрятная, будто слегка пожеванная. Штаны пузырились на коленях, на стоптанных ботинках темнели пятна машинного масла, а засаленная куртка вызывала стойкое желание отвернуться и больше никогда не смотреть в его сторону, но я не поленилась сделать несколько снимков, ловя, в первую очередь, выражение лица — безразличное и отупевшее.

— Знаешь, где их делают? — спросила я.

В медвежьей лапище собеседника немаленький смартфон смотрелся детской игрушкой, а мой любимый чехольчик с акварельными ирисами дивно контрастировал с высунувшимся из-под кожаной косухи шипастым браслетом. Со стороны мы, должно быть, смотрелись анекдотически, но смеяться не тянуло ни его, ни меня.

— Гомункулов? — мужчина повертел в руке смартфон и вернул его мне. — Нет. Но я знаю, где их используют, так что, если ты платишь…

Я скептически хмыкнула. Где используют этих наскоро сляпанных кукол, я и без него знала. У гомункулов ни мозгов, ни фантазии, зато ограниченный словарный запас и крепкие руки, способные гнуть стальную арматуру, как ивовый прут, — это идеальные чернорабочие. Им не нужно платить, они не едят и не пьют, а что выглядят и разговаривают, словно после недельного запоя, — так кого ж это удивит?

— …готов раздобыть хоть целую бригаду, — закончил свою мысль мужчина. — Но прежде чем пускать ее в дело, тебе действительно стоит переговорить с Инной Мологой. Она здесь главная.

— Твоя хозяйка? — машинально уточнила я.

Он демонстративно закатил глаза.

— Хозяйка моей хозяйки.

Я поболтала соломинкой в коктейле. Платить живому русалочьему мужу, не представившись ни его хозяйке, ни самой древней навке на ее земле, было чревато куда более неприятными последствиями, нежели финансировать подпольный цех по изготовлению гомункулов. Да и кто сказал, что этот роковой красавчик действительно чего-то стоит, а не просто вышел из воды подсушить шевелюру?

В конце концов, никто же не заставляет сообщать этой Инне Мологе, зачем я переехала за полторы тысячи километров, оставив всех своих сестер в ледяных водах негостеприимной Уфимки. А устанавливать связи с местной навью все равно придется — рано или поздно. Так почему бы не воспользоваться моментом?

— Хорошо, — решилась я и отставила опустевший бокал. — Я представлюсь здешней навке. Показывай, куда идти… как тебя там?

— Итан, — с готовностью откликнулся новый знакомый и протянул руку.

— Алиса, — представилась я, чинно пожав его пальцы.

Итан расцвел широкой улыбкой.

— Алиса, — повторил он и слез со стула, тут же запихнув руки в карманы куртки. — Что ж, идем, если готова узнать, насколько глубока кроличья задница.

Я едва не поперхнулась воздухом и недоверчиво уставилась на него снизу вверх. Не то чтобы я ожидала от неизвестно кого идеальных манер или стопроцентной просвещенности, но этот поворот… да, наверное, коробил.

— Ты хотел сказать «нора», — без вопросительной интонации произнесла я, тоже спустившись со стула, и одернула юбку.

Его улыбка стала только шире.

— Если я хоть что-то понимаю в ваших навских обычаях, то ты не в норе, Алиса, — сообщил Итан, отстраненно окинув меня взглядом с ног до головы. — Ты — в заднице.

По сути, возразить было нечего. Заложные покойники не покидают место своей смерти без весомого повода унести ноги. Кроме того, я действительно должна была представиться старшей навке сразу же, как только ступила на чужую землю, и именно старшая имела право решать, останусь я здесь или нет. Не признаваться же, что цели моей поездки несколько отличаются от туристических или охотничьих?

Я фыркнула и завернулась в плащ.

Новый знакомец повел меня не к пруду, чего можно было ожидать, а к единственному в окрестностях «элитному» жилому комплексу — монструозной многоэтажке, обшитой вырвиглазными фасадными кассетами. Сразу за ней начиналось строительное гетто: вытянутые домики поменьше, бдительно уставившиеся окнами друг на друга, перемежались жидкими кустами и чахленькими газонами. Субботним вечером перфораторный гул, обязательный для недавно сданного жилья, был слышен прямо с улицы.

В этом благообразном муравейнике я бы в последнюю очередь заподозрила дом самой древней навки Соколиной Горы. Не утони я сама тридцать лет назад — забеспокоилась бы за свою жизнь.

— Что, серьезно? — скептически уточнила я, пока Итан выводил меня из-под неусыпного ока консьержки к лифтовому холлу.

Внутри все оказалось не так страшно. В лифтовом холле, вымощенном светло-серой плиткой, даже стояла пара горшков с фикусами и лакированная деревянная скамья, которая смотрелась бы куда уместнее на чьей-нибудь даче, но все равно неуловимо добавляла безликому подъезду уюта, свойственного жилому дому. В общем, если бы я своими глазами не видела метку на груди Итана, то, пожалуй, подумала бы что-нибудь не то.

— Серьезнее некуда, — хмыкнул новый знакомец и вызвал лифт.

Я покачала головой, но оставила свои комментарии при себе. В конце концов, я-то тоже не шалаш на берегу Яузы сняла, мне ли осуждать эту Инну Мологу за пристрастие к верхним этажам новостроек?