Читать книгу - "Будем жить! - Сергей Калашников"

— Ах так, значит, — пробормотал Патрик, судорожно соображая, что же теперь делать. И тут он увидел, как выскочивший из кузова грузовика Коля Прокопец вдруг, как будто после хорошего удара, отлетел на пару шагов, причем он — отдельно, а его рука с автоматом — отдельно…

Дальнейшее Патрикеев помнил плохо. Вот он рванул вниз переводчик огня своего акаэмэса, прицелился чуть ниже дыма из кустов и дал короткую, как на стрельбище, очередь на три патрона. Еще дым, еще очередь… Потом сильный удар в живот, отбросивший его от машины, и темнота.

Пятнадцать секунд, на которые Патрик отвлек внимание противника от горящей «шишиги», позволили старшине Малому пресечь панику, возникшую в кузове после первых выстрелов из засады. Брезент на противоположной от засады стороне кузова был взрезан, и разведчики быстро попрыгали в придорожную канаву.

— По дымам! По дымам бей, а потом на полпальца ниже! — орал старшина, когда из-за поворота показался пятящийся задом БТР. Его пулеметная башенка уже смотрела вбок, и наконец загрохотал КПВТ.

— Стрелять, если только кто высунется! — отдал новую команду старшина. Но стрелять не пришлось, огонь из кустов прекратился, и никто оттуда не высовывался. Так, кажется, пора…

— Слон, Колумб, за мной! — крикнул Малой, и, в два прыжка преодолев дорогу, залег в кювете на той стороне. Рядом плюхнулся ефрейтор Солоников по кличке Слон, получивший ее из-за роста метр шестьдесят пять при весе пятьдесят восемь. Причем он не прибавлял его даже после года службы, но бойцом был отменным. Рядовой Прилуцкий, имевший привычку к месту и не месту вставлять «тоже мне, открыл Америку!», вошкался около придорожного куста, зацепившись за него ремнем автомата. Вот же чмо болотное, подумал старшина. Или просто очко играет идти под пули? Так его и там сейчас в момент положат, если будет кому!

Но, похоже, огонь тяжелого пулемета сделал свое дело, да и старшина был уверен, что уж он-то точно разок попал, а скорее всего и не один.

— Ну, Слоняра, не забздишь, как этот? — бросил Малой ефрейтору и, не оборачиваясь, короткими перебежками, от дерева к дереву, бросился вперед. Слон не отставал. Вот и место, откуда вела огонь засада… Бывшая засада, уточнил про себя старшина, глядя на семь валяющихся в молодой траве трупов. Так, этого из автомата положили, этого тоже. Или он вроде жив? Ладно, старшой разберется. А остальных — из КПВТ.

— Агония, — сказал подошедший командир разведвзвода старший лейтенант Мартынов. Из всего разведвзвода только он имел настоящий боевой опыт, полученный еще солдатом, восемь лет назад, на острове Даманском. Старшина тоже участвовал в одном из периодически возникавших на советско-китайской границе инцидентов, но то была просто перестрелка без прямого столкновения с противником.

Старший лейтенант внимательно осмотрел трупы. Черт возьми, такое впечатление, что это вообще не люди! Или, точнее, люди, но какой-то до сих пор неизвестной расы. Черты лиц — европейские, пожалуй, в них при желании можно увидеть что-то семитское. Кожа смуглая, необычного серовато-желтого оттенка. И уши, большие, заостренные вверху и почти лишенные мочек.

Нападавшие были в каких-то странных маскхалатах, больше всего похожих на плащи, обшитые листьями. Под ними — не менее необычная одежда, при взгляде на которую старшему лейтенанту припомнилось слово «кафтан». В общем, что-то чуть ли не дореволюционное. И оружие…

Мартынов поднял нечто, напоминающее мосинскую винтовку, но калибром миллиметров двенадцать и с большим квадратным магазином. Надо же, как аккуратно сделано… так, ствол нарезной… затвор, как у «моси», передергиваем. Ну и патрон! Гильза длиной почти семьдесят миллиметров при диаметре около двадцати, конусности нет, пуля экспансивная оболочечная, судя по надрезам. Понятно, почему поначалу их приняли за разрывные! Порох — явно дымный, и нагар, и запах ни с чем не спутаешь. Магазин неотъемный, заряжается из обоймы, судя по длине — патронов на семь. Да что же это за басмачи такие ископаемые?

— Трое ушли, — доложил Слон, закончивший беглый осмотр следов на месте засады. — Один серьезно ранен, его тащили с двух сторон, но ногами он перебирал сам. Похоже, что тот, который тащил справа, тоже подранок.

Слону можно было верить, он призывался из сибирской деревни и происходил из семьи потомственных охотников.

Лейтенант посчитал винтовки. Девять, значит, если у каждого было по одной, у убежавших один ствол на троих.

— Значит, так, — принял решение лейтенант, — никуда они из этой рощицы не денутся, тут — дорога, там болото, а впереди только что вскопанные огороды. Продолжаем двигаться к подсобному хозяйству. Я на бэтээре, взвод под твоей, старшина, командой бегом за ним.

— А как… начал было старшина.

— Патрикеев? Жив, хотя такая пуля в живот… Его и еще двоих раненых отправили на «газике» в госпиталь. Ну, если Айболит там опять пьяный, лично потом башку оторву! Хотя откуда ему в шестом часу утра пьяным быть, с похмелюги небось, алкаш херов…

— Это хорошо, что раненых увезли, но рожки их где? У меня один уже почти пустой.

— Здесь, возьмешь у Кузьмина. Все, двигаем.

— Слон, если что, ты за меня, — на бегу сообщил ефрейтору старшина.

— А как же сержант…

— Слоняра, мля, трындеть на гражданке будешь! Сказал — ты, значит ты.

До подсобного хозяйства взвод добежал минуты за четыре и без проблем. Там его встретил заведующий этим подразделением прапорщик, бледный, небритый, трясущийся, без ремня и фуражки.

— Инопланетяне, товарищ старший лейтенант! — рыдающим голосом, но с соблюдением субординации доложил он. То есть поначалу он вовсе не мог ничего говорить, но, получив две увесистые пощечины, частично пришел в себя и обрел дар слова. — Чем угодно клянусь — они! Представляете, вышел я до ветра, и вдруг вон там какое-то голубое свечение. А потом как вспыхнет, как хлопнет! Бац — и вдруг посреди огородов квадрат, а на нем эти черти… Сразу стрелять начали, Миньке, вон, в голову попало…

Тут прапорщика вырвало, потому как рядом действительно лежал труп, причем головы у него, можно сказать, и не было.

— Дальше что?! — рявкнул старший лейтенант, примериваясь — как бы, не испачкавшись, влепить прапору еще разок, пока тот совсем не скис.

— Не бейте, товарищ старший лейтенант! Не знаю, не видел, что дальше было, я сховался! Слышал только, что бабы деповские голосили, да так истошно… Потом стрельнуло несколько раз, и тишина.

Подсобное хозяйство бригады располагалось рядом с таковым же от вагоноремонтного депо, сажало ту же картошку и растило тех же свиней. Вся разница состояла в том, что на бригадном участке работали солдаты, а на деповском женщины из поселка.

— Да сами посмотрите, товарищ старший, — продолжал тем временем прапорщик, — вот же он, этот ихний квадрат!

Действительно, примерно посередине между бараком бригадного хозяйства и щитовыми домиками деповского, на свежевскопанном огороде красовался правильный квадрат примерно двадцать на двадцать метров, заросший высокой, почти по пояс желто-зеленой травой совершенно незнакомого вида. Трава в основном была неплохо утоптана. Отлично видимые на пашне следы вели от квадрата к домикам, а от них — к лесу. Перед собственно лесом было примерно метров сто каких-то кустиков, и там, кажется, что-то шевелится… Старший лейтенант поднес к глазам бинокль.