Читать книгу - "Кафедра зооцелительства - Юлия Журавлева"

Только, боюсь, родители и Гильермо могут не согласиться, они на меня возлагали большие надежды. А вдруг Гильермо жениться откажется? И родители могут содержание урезать...

Я честно пыталась донести это до местора Альдера, но какое ему дело до моих личных проблем? И какое дело мне до того, что он подумает? У него же все отлично.

Сильный маг, без проблем окончивший Академию и получивший должность сразу старшего преподавателя. Талантливый исследователь, успевший к тридцати годам войти в элиту целительства, разработав несколько принципиально новых подходов к работе с животными. Привлекательный мужчина, ради которого студентки начали сильнее краситься и старательнее учиться. Высокий, смуглокожий, темноволосый и темноглазый, сразу видно – носитель южной крови. Да и имя соответствующее – Саид. Мне он вначале тоже понравился, не Гильермо, конечно, но тоже ничего. А вот я не понравилась ему сразу, стоило новому завкафедрой взять табели с оценками. Можно сказать, это нелюбовь с первой строчки табеля. Мои баллы были на нижней границе, но все же проходные, и ведь я на потоке такая не одна, но придираться и цепляться местор Альдер начал именно ко мне. И вот результат: мы лежим в одной постели, только он крепко спит и пока ничего не подозревает, а я медленно подвигаюсь к нему, кладу голову на грудь. Кто бы мог представить такой поворот в начале семестра? Точно не я. И весьма сомневаюсь, что местор мечтал о подобном завершении учебного года… А может, как раз мечтал, но боялся признаться? Тогда это многое бы объясняло. Неудобно, оказывается, на груди лежать. Почему-то все говорят, что спать у любимого на груди – очень приятно и удобно. Не знаю, проблема ли в том, что я не могу назвать местора любимым, или грудь у него какая-то неправильная, слишком твердая, но лежать жутко некомфортно. Стиснув зубы, я обняла мужчину, чувствуя, как горят щеки. Какой же кошмар, Элиза, как низко ты пала. И ведь это только начало…

Местор пошевелился, и я откатилась, точнее, попыталась, но не смогла. Мужчина повернулся на бок и сгреб меня в охапку, крепко прижав к себе. Запаниковав, я попробовала выбраться, но тут же взяла себя в руки. Так даже лучше, что он сам меня обнимает. Развернувшись к местору спиной, я магией активировала проект-сферу. Та поднялась и зависла над нами, сразу выдавая проекцию изображения, которое должно получиться. От увиденного мне стало совсем нехорошо. Я лежу на боку, волосы растрепаны, губы искусаны, лицо горит, одеяло сбилось вниз, почти оголяя грудь, мужская рука поверх, и сам мужчина, дышащий мне ухо.

Картина, конечно, та еще…

Я щелкнула пальцами, давая команду сохранить изображение, потом, дождавшись, когда хватка ослабнет, осторожно выбралась из-под руки местора. В одежду я влезала впопыхах, будто за мной гонится стая арнаудских волкодавов, нырнула в рубашку, только потом поняв, что надела ее наизнанку. Ну и пусть.

Теперь осталось достать заранее подготовленную записку в одну строчку: «Обсудим мое отчисление?», положить поверх сферу поменьше с копией записи, и уйти.

Проще некуда. Я оставила все на рабочем столе, сдвинув раскрытую методичку и наброски будущих лекций. Сфера с изображением внутри странно смотрелась, мехи сказали, что делали ее, чтобы поместить туда портрет любимой, например. Интересно, есть ли у местора любимая?

До женского общежития из корпуса преподавателей я пробиралась кустами, заработав пару дополнительных царапин в довершение к общей помятости, потом через черный ход поднялась к себе. Спасибо родителям, что оплатили мне отдельную комнату, иначе бы еще с соседкой объясняться. Как следует спрятав сферу в шкафу в ворохе одежды, я выпила успокоительное, без него вряд ли усну, завела будильник и рухнула на кровать. Все. Теперь назад пути нет, остается пережить утро и разговор с местором. И будь что будет!

Разговор не заставил себя ждать. Утром меня разбудил стук в дверь.

- Руководитель кафедры просил зайти, - девчонка, кажется, со второго курса, с веснушками и двумя рыжими косичками топталась под дверью.

- Спасибо, - буркнула я, окончательно просыпаясь.

Перед смертью не надышишься, так что я решила поскорее закончить с самой неприятной частью нашего дела - объяснениями.

Быстро ополоснув лицо, на скорую руку расчесав волосы и надев форму, я вышла из комнаты и поспешила в кабинет главы кафедры зооцелительства. Сделав пару глубоких вдохов перед дверью, громко постучала.

- Заходите уже! – раздалось из кабинета.

- Доброе утро, - вежливо поздоровалась я, проходя внутрь.

- Вы правда считаете это утром добрым, леди Риар?

Завкафедрой стоял у окна, как и всегда, в идеальном костюме, черные волосы собраны в хвост, темные глаза сверкают из-под густых смоляных бровей, чуть крупноватый нос, губы сжаты в линию, волевой подбородок покрыт фирменной и очень шедшей ему щетиной, ночью она немного кололась. Ночью.

С воспоминаниями в лицо бросилась краска, но я стояла, прямо глядя на преподавателя.

Местор Альдер достал из кармана шар и подкинул вверх. По комнате пробежался солнечный зайчик. Я по-прежнему молчала, наговорилась уже в этом кабинете.

- Знаете, леди, а я вас недооценил, - преподаватель заглянул в шар, от чего у меня загорелись уши, щеки пылали давно. – Нет, серьезно. Я-то думал, вы несчастная девушка, которая выбрала не тот путь в жизни и не может этого признать. А оказывается, вы наглая и беспринципная шантажистка, готовая ради достижения цели на любую подлость. И даже залезть в мужскую постель.

- Я не… - местор поднял брови, ожидая продолжения, я же выдохнула. Да, пусть он думает обо мне именно так. Мне ведь это и нужно. – Я не хотела, чтобы до такого дошло. Но вы сами не оставили мне выбора!

- Значит, это я виноват?

- Да! То есть нет, но все равно, - почему я теряюсь в такой важный момент? – Я же просила, а вы остались равнодушны к моим мольбам и просьбам!

- Это нормально, леди Риар, здесь Академия, а не детская группа, и кого попало не держат. Если ученик не справляется – он вылетает. Так было и так будет.

- Но вы же… - меня затрясло: а если этот человек пожелает рискнуть и все обнародует? Сдаст меня властям? Родителям? Обернет мой шантаж против меня? Ушедшие, почему я думаю об этом сейчас, а не тогда когда готовила свой “гениальный” план? Почему-то мне казалось, что местор испугается потерять должность и сразу станет сговорчивым. Значит, рисковать должна я. – Вы не посмеете! Иначе это вам дорого обойдется!

- А вам? Неужели позор не страшнее отчисления из Академии?

Удивительно, но местор был спокоен. Убийственно спокоен. Вот если бы он орал, обвинял, пытался мне в ответ угрожать, я бы чувствовала себя проще. Именно я была бы жертвой ситуации. Но он почему-то не орал, а лишь смотрел с легким прищуром, внимательно, оценивающе. И, кажется, видел сейчас во мне совсем не горемычную студентку, а именно что шантажистку и падшую женщину.

- Вы не понимаете. И не поймете, - я отвернулась.