Читать книгу - "Лебединый трон - Кэтрин Корр"

Я сижу за большим письменным столом в своем кабинете. Это новая рабочая комната: мой отец вел дела в длинной галерее под взглядами наших мертвых предков. Как и многие из нас, он любил ходить во время работы, пока вокруг него кружили слуги, делая пометки и перетаскивая стопки бумаги. Мышцы ног могут слишком быстро ослабеть, если большую часть времени проводить в полете. Управляющий перестал суетиться и поднял вверх указательный палец – верный знак того, что у него появилась умная мысль или другой аргумент.

– Траур закончился только на прошлой неделе, Ваша Светлость. Всего четыре дня назад. Вы только перестали носить черное и уже торопитесь вернуться ко двору и его удовольствиям… Некоторые могут счесть это неприличным. Вы демонстрируете неуважение к своему покойному отцу.

– Пускай считают. Но мой траур окончен, и я не отправляюсь ко двору завтра же. Мы оба знаем, что для организации моего отъезда потребуется время, поэтому я не вижу никакой причины, чтобы оттягивать этот момент.

На худом лице моего управляющего дергается мускул.

– Я вижу, вы полны решимости как можно скорее покинуть Мерл и ваш доминион, – он приподнимает брови. – Несмотря на все мои попытки убедить вас в обратном. Несмотря на то, что здесь, в Атратисе, вам еще столько всего нужно сделать.

Со внутреннего дворика доносится пение. Оставив спор, я подхожу к высоким арочным окнам и открываю их шире. В огороде работают слуги, передвигаясь между грядками овощей с мотыгами и тачками. Выглянув наружу, я обращаю лицо к солнцу, мечтая вновь оказаться снаружи. Пытаюсь поймать лучи, блуждающие по стене. В такое прекрасное утро мой отец пригласил бы меня прогуляться с ним по окрестностям замка, попутно проверяя мои знания о местных растениях и культурах. Рассказывал бы мне подробнее о тех, что мы экспортируем. Забавлял бы меня рассказами о визитах в другие доминионы и о новых находках в местах, которые мне никогда не разрешалось посещать самой.

– Ваша Светлость…

– Я была заперта здесь достаточно долго, Ланселин. Знаю, что у меня есть обязанности, – я бросаю виноватый взгляд на груду бумаг, которые занимают по меньшей мере половину моего стола, – но я не уйду на большой срок. В обычной ситуации я бы оставалась при дворе, по крайней мере, два года.

– Но ваша ситуация не обычная, Адерин, – я замолкаю от удивления, как только слышу свое имя. Управляющий зажимает переносицу и вздыхает. – Простите мою откровенность. Но вы же знаете, что отец держал вас здесь ради вашей же безопасности. Если король узнает, что вы по практическим соображениям бескрылы…

– Я не бескрылая.

– Мы обсуждали это. Вы не можете принять свой облик. Если король попросит вас перевоплотиться по какой-нибудь причине…

– Зачем ему просить о подобном? Дворян не подвергают подобным испытаниям – это сочтут оскорблением.

– Но если он сделает это, – Ланселин посмотрел на меня поверх своего пенсне, – вы не сможете исполнить его приказ. А что за этим последует, вы знаете.

Позор или смерть. Летающие правят, бескрылые склоняются. Защитник, который не может летать, беспрекословно лишался власти и изгонялся, независимо от того, кто сидел на троне. Быть изгнанной из Атратиса оказалось бы достаточно скверным исходом, но Ланселин сказал, что я не успею даже вдоволь погоревать об этом. С моей претензией на трон ни один благоразумный правитель не оставил бы меня в живых.

– Это несправедливо.

– Но таков закон, Ваша Светлость. Как говорили старейшины, закон – это закон, – обыденная фраза из уст родителей, чтобы дети наконец-то умолкли, или из уст тех, кто обладает властью, чтобы донести, почему тех или иных изменений невозможно добиться. Я помню, как часто эти слова произносил мой отец.

– Но прошло уже два года с тех пор, как мой кузен потерял руку, и он до сих пор не изгнан. И не убит.

– Нет, не убит. Пока. Но только потому, что принц Арон защищен королем и его честью, – Ланселин смотрит на меня с опаской. – И я хотел бы напомнить, Ваша Светлость, что принц все же был лишен права наследования после несчастного случая. Что делает вас на шаг ближе к трону. А значит, подвергает еще большему риску.

– Я не желаю становиться королевой, вы знаете это.

– Но кто тогда? – Ланселин игнорирует мой хмурый взгляд и продолжает: – Я уверен, вы читали мои отчеты о положении при королевском дворе: о новой жене вашего дяди, слухах о восстаниях, борьбе за власть.

– Да, я читала их, – я приподнимаю брови. – Что вы хотите этим сказать, милорд?

– Я хочу сказать, что все меняется. Даже в королевстве.

Королевство – так теперь называется Соланум в книгах или разговорах. Словно остальной мир не существует. Или, в лучшем случае, не столь важен.

– Нынешняя политическая обстановка делает Серебряную Цитадель еще опаснее. Ваш отец сделал бы все возможное, чтобы защитить вас. Каждый из находящихся здесь прикладывал множество усилий, чтобы сохранить ваш секрет. Но на самом деле невозможно предугадать, что было нашептано в уши королю. И сейчас вы подвергаете себя опасности, когда этого не требуется. Когда ваш дядя даже не посылал за вами, когда отец так просил вас не покидать замок…

Он вскидывает руки, словно впав в отчаяние от моей упрямой глупости.

Гнев превращается в горечь на моем языке.

– Вам не нужно напоминать мне, что сказал мой отец перед своей кончиной, Ланселин. Это было шесть недель назад. Я помню его слова весьма четко.

Управляющий молчит. Теперь его гораздо больше интересует папка бумаг на столе.

Я закрываю рот на замок и пытаюсь подавить свое раздражение. Умудряюсь почти не топнуть ногой.

– В самом деле, Ланселин, если политическая ситуация такова, как вы сказали, то тем больше причин отправиться в Цитадель, – кто-то должен защищать интересы Атратиса. Мы ничего не слышали от короля после того письма с соболезнованиями. Я не доверяю его молчанию.

За окном – полные раннего урожая поля и ярко окрашенные рыболовные лодки, нежно качающиеся на волнах у причала. Чуть дальше, на другом конце дамбы, соединяющей остров Мерл с материком, виднеются здания ближайшего города. Над ними возвышаются святилище с медной крышей, трубы оловянного рудника и высокие мачты кораблей, пришвартованных в порту на самом конце мыса. Всего лишь крошечная часть моего Атратиса, но с такой насыщенной жизнью, историей и надеждами. Я наклоняюсь вперед, держась за оконную раму, как вдруг на меня наваливается тяжесть наследства, моего дома. Не существует почти ничего, чего бы я ни сделала, чтобы защитить свой доминион. Почти ничего, от чего бы я не отказалась, чтобы уберечь достояние моих родителей. Чтобы сохранить Атратис свободным от угнетения и нищеты, которые преследуют другие доминионы.

Я сделала почти все, что могла.