Читать книгу - "По ту сторону жизни - Екатерина Лесина"

Ночь. Что сказать… ночь — такое время, когда надо себя чем то занять. И в прежние времена вопросов, чем же именно занять, как-то вот не возникало. Здоровый сон компенсацией не самого здорового образа жизни… А тут… Сижу на подоконнике, пялюсь в темноту. Дома пусто. Посапывает верный Гюнтер в своей каморке наверху. Нет, не сказать, чтоб совсем уж каморке — апартаменты дворецкому полагались приличные, но вот… я ему давно уже предлагала переселиться в гостевые покои. Все-таки возраст. Подагра. А теперь еще и храп, который доносился сквозь стены.

Кухарка на ночь удалялась к себе… дражайшие родственники, явственно осознав, что наследства не будет не то что в ближайшие годы — в ближайшие десятилетия, изволили наконец убраться. В результате дом опустел, а я…

Я вот на подоконнике устроилась. Сад виден. Огрызок луны. Деревья. Дорожка… собак бы завести, пару приличных волкодавов, а то и вправду как-то несолидно… в лабораторию наведаться стоит, полистать бабкины записи и… и я сижу. Смотрю. Дышу на стекло, которое не запотевает, малюю сердечки и рожицы. В голове пустота, на душе маятно. И главное, понять не могу причин. Все ведь хорошо… чудесно даже… я уже не мертва, а что не жива в полной мере… род жаль. Рано или поздно, но я уйду, и что тогда? Кому передавать наследство? Дядюшке? Теткам? Двоюродным братцам моим, которых я видеть не желала и в принципе… Вздох.

— Не спится? — Диттер появился в этом крыле не случайно. Одет. И что одежда дрянная и словно с чужого плеча, дела не меняет.

— Нет, — я отвернулась от окна и призналась. — Не знаю, чем себя занять…

В городе наверняка играли вечеринку. С саксофоном, золотой пыльцой и шампанским. Комнаты наверху… карты для тех, кому игра ближе… пошлые шуточки и необязательный секс. И меня бы приняли в ту пустую легкую компанию, которая когда-то — была и я юной да глупой — казалась единственно настоящей и живой в нашем тухлом городе.

Да я готова поклясться, что в череде вечного праздника они и не заметили моего отсутствия. Мертвая? Живая? Есть чем заплатить за марку с пыльцой и бокал шипучки? Добро пожаловать… Только что-то не хотелось.

— Тогда, — Диттер склонил голову на плечо, — может, покажешь дом?

— А ты еще не насмотрелся?

— Нет.

Он подал руку, а я приняла, замерла на мгновенье, до того теплой и мягкой показалась эта рука. Мертвое сердце не знает сожалений? Как бы не так… только в жизни никому не признаюсь. Я ведь Вирхдаммтервег. А они не плачут. И не жалеют ни о чем.

— И что тебя потянуло ночью?

Он пожал плечами:

— Мой наставник говорил, что солнечный свет скрывает многое… я уже был здесь однажды.

— Да?

Вежливые разговоры мне всегда удавались.

— Ты меня вряд ли запомнила… ты выглядела в тот день иначе. Серый свитер. Юбка в клеточку. И чулки… Я помню, что ты щипала себя за чулок, и левый постепенно сползал складками.

Твою ж… Я не хочу вспоминать. Не буду.

— Это не был мой первый выезд, но… дело серьезное… интересы короны и все такое, а еще наставник счел, что мне будет полезным…

В тот день я разодрала себе коленку до крови. У меня даже шрам остался, крохотный, полупрозрачный, но… И его не помню. Мало кого помню вообще, потому что слишком много их было, чужаков, заполонивших дом. И все двигались, говорили о чем-то друг с другом, будто не замечали меня. А я… я сидела в кресле и щипала себя, надеясь проснуться. Не вышло.

— Мне доверили присутствовать при допросе. И провести осмотр, — он вел меня по дому, а я шла, хотя следовало бы послать Диттера подальше. Столько лет прошло… Откипело. Отболело. И…

— Несчастный случай, — я слышу себя со стороны. Равнодушие. Легкая насмешка, которая скорее угадывается, нежели ощущается. — Их смерть признали несчастным случаем…

— Мой наставник считал иначе. Он умер спустя полгода после той истории… — Диттер остановился у лестницы. Лунный свет, проникая сквозь окна, красил ее белым.

Нет, это не мраморная белизна, разве не видишь? Вот мягкий легкий желтоватый оттенок… благородная кость… а вот узоры, которые складываются из трещинок… И кажется, надо лишь приглядеться, самую малость приглядеться, чтобы прочесть скрытое послание. Я приглядываюсь до рези в глазах, но… ничего. Пустота. Ночь издевается над дочерью своей.

— Еще один несчастный случай… вернее… не совсем несчастный, убийство, но… как бы тебе сказать… это было простое дело. Молоденькая одаренная, стихийная инициация. Выброс. И его смело этим выбросом. Не справился с ситуацией. У него сорок лет практики, а он не справился.

— Бывает.

— Он был одержим идеей доказать, что твоих родителей убили… дело велели закрыть. В интересах короны. Но интересы совести он ставил выше… и работал дома. Только после его смерти все материалы взяли и исчезли.

— Зачем ты вернулся?

Хороший вопрос. И мне стоит задать его прежде всего себе самой. Зачем вернули меня?

Диттер стоял, опираясь на перила, глядя вниз, в темноту, где вновь же мерещилось движение. И не стоит гадать, что за тварь прячется в древнем доме, построенном на костях и крови.

— Мне недолго осталось, — это признание далось ему с трудом. — Несмотря на благословение, на… лекарства и вообще, мне недолго осталось. И я не хочу уходить, оставляя долги. Слышал, долги здорово отягощают посмертие.