Читать книгу - "Промысел Господень. Летописи крови - Евгений Таранцев"

Потом он принял душ, переоделся.

— Где Александра? — спросил он у секретаря.

— Госпожа отдыхает. Ночью она была на охоте. Вернулась на рассвете.

— А Бруно?

— Он у танатологов. Медики утверждают, что запас его витальной энергии близок к концу. Даготу осталось жить от силы пару лет. После чего он начнет поглощать собственную плоть. Срок расчетный. Если Дагот будет постоянно активен, Бруно умрет еще раньше.

— Он уже мертв. Давно.

— Они говорят о действительной смерти. Конечной.

— Есть способ ему помочь?

— Нет.

— Значит, у моего пса мало времени. Надо использовать его с осторожностью. Я не могу позволить роскошь транжирить ресурсы. Это меняет дело. Времени совсем нет. Ты отправил приглашения?

— Да. Все родственники оповещены. Никто не прислал отказа. Они готовы служить своему отцу.

— Это хорошо. Если здесь нет подвоха.

— Я взял смелость проследить за их аурами. Изменений не обнаружено.

— Еще, позаботься о младших Детях и охотниках. Мне нужны все силы клана. Предстоит война. Жестокая. Сражаться мы будем как с людьми, так и себе подобными.

— Я понял. Хранители утверждают, что семья будет готова через три дня. Тогда мы будем все вместе.

— Нам предстоит вынести серьезное испытание. Я готовил вас к этому несколько столетий. Мы должны устоять.

— Прочие кланы не слабее нас. Они также превосходят нас по численности.

— Зато у нас есть козыри, о которых не догадываются даже Патриархи. Иди, остаток времени я хочу провести в одиночестве.

— Будут приказы, касающиеся госпожи Александры и ее матери?

— Да. Жажда проснулась только в дочери. Она станет моей правой рукой. Если со мной что-нибудь случится, вы должны будете присягнуть ей. Мину же лучше спрятать. И спрятать хорошо.

— Думаю, криоген и орбитальная капсула подойдут?

— Да. Захороните ее очень далеко от Марса.

— Будет исполнено.

— Иди, ты свободен.

Привратник ушел. Он оставил после себя осадок скорби и усталости. Таким людям Шерхан доверял меньше всех. Они говорят о преданности, свято блюдут клятву и право кровных уз. Но в минуты опасности, настоящей, судьбоносной, их ауры меняются с космической скоростью, не давая шанса контролировать их. Такие люди — самое слабое звено в цепи клана. Но они неизбежны, так как являются идеальными слугами. Только особый форс-мажор может заставить их усомниться. Беда в том, что настают именно такие времена.

3

Старые кварталы. Здесь полно мусора, как вещного, так и из плоти и крови. Здесь жизнь не ценнее камней под ногами. Власть делится между пищевыми отходами, поступающими с верхних уровней, и оружием, носимым даже младенцами.

Здесь наркотики дергают людей за невидимые ниточки, играя ими, как марионетками. Здесь электронные наслаждения засасывают в омуты альтернативных реальностей. Здесь правит бал киберпсихоз.

Здесь живет женщина, чьи глаза слепы. Это может напомнить Фемиду, потаскуху закона. А может быть просто следом застарелой болезни или врожденного порока.

В голосе слепой женщины есть хищная вкрадчивость. В движении рук — жестикуляционный гипноз. В запахе — расслабляющая истома умиротворения.

К ней идут, чтобы узнать о грядущих проказах судьбы. Ей верят, потому что она умеет выдавать желаемое за действительное. Ее работа — выдавать желаемое за действительное.

Безоговорочно ей верят только каиниты. Она — их оракул. Реальный, эффективный, правдивый.

Вот только правильно понять сказанное ею могут далеко не все.

Шерхан мог. И поэтому отправился именно к слепой провидице.

— Здравствуй, Кассандра.

— Здравствуй…

— Нет… не надо реальных имен. Не будем дразнить судьбу.

— Я вижу, ты часто стал играть этим словом.

— Только лишь словом?

— Пока да. Проходи, садись. Мне кажется, наш разговор будет долгим.

— Ты права, мне есть что сказать. И, быть может, это заставит тебя давать более ясные ответы. Мне не хочется ломать голову над твоими загадками.

— За что же тогда мне платят люди, как не за загадки?

— Я не буду смотреть в твой хрустальный шар. Мне нужна вся правда.

— Играешь словами. Как правда может быть не всей? Частями? Или, по-твоему, мы можем ее разделить? Правда… она или есть, или ее нет. Это просто. Так же, как не может наполовину идти дождь или происходить частичная смена сезонов. У правды нет половинок, нет кусков, ломтей. Ее не разрежешь.

— Я понял. И ты поняла меня. Этого достаточно?

— Более чем, Шерхан. Но я хочу, чтобы ты знал — мои слова всего лишь обертка, колыбель для твоих мыслей. Я не могу решать за тебя, слава Богу. Твое право прийти ко мне, задать вопросы, получить ответы. Но что ты спросишь и что я тебе отвечу, все равно решать тебе. Не звездам, не иным силам, а только тебе самому.

— Заранее переубеждаешь меня, Кассандра? Напрасный труд.

— Зачем же я тебе нужна в таком случае?

— Просто поговорить.

— И все? Ты пришел ко мне только за этим? Шерхан, в твоей голове дует ветер слабоумия.

— Ты всегда любила оскорблять меня.

— Этим я показывала, что ты единственный достойный собеседник.

— Мне льстит уважение существа твоего возраста.

— Ты, как всегда, бестактен. Но что значат годы… ах, Шерхан, что ты задумал?

— Я хочу изменить судьбу.

— Зачем? Она не столь хороша для тебя?

— Это мой долг.

— В тот день, когда ты переродился, ты тоже хотел что-то изменить. У тебя получилось?

— Не совсем. Я хотел вернуть жену. А приобрел совсем другое. Теперь настал черед платить по счетам. У меня накопилось слишком много дебиторов.

— Ты думаешь, мир тебе должен?

— Не весь мир, но его неотъемлемая часть.

— Кто?

— Солнце. Слишком долго оно заставляло бояться себя.

— Уважать…

— Я забыл это слово. Люди. Они не понимают, что вторичны. Они хотят повелевать нами. Жалкие существа, отребье. Мы сами, трусливые по своей природе, кичимся жаждой, бессмертием и боимся этого как огня. Я хочу вернуть все на круги своя. Вернуть право первородства.

— Они для нас не враги. Не пища.

— А кто же тогда? Любимчики своего Бога?

— Он любит всех одинаково.

— Бред. Сказка для слезливых неудачников.