Читать книгу - "Потрясатель вселенной - Александр Прозоров"

Жизнь и смерть кочевника определяются не его желаниями, а волей степи. Если способны колодец, родник, пастбище дать жизнь некоему числу коней, коров и овец — так и будет это навеки, и не добавишь к своему богатству ни одного лишнего ягненка. Он все равно умрет от голода или жажды. А раз ограничены стада — то и людей в семье не может быть больше неизменного предела. И лишний обязан уйти.

Степь обожает ловушки. Пустыни в ней не похожи на выжженные плеши или мертвые солончаки. Ее пустыни обширны, зелены и заманчивы — но лишены рек, родников и колодцев на десятки километров. Если ты не знаешь страшной тайны — то обречен умереть от жажды среди сочных трав. Еще более хитры ловушки вокруг сезонных озер. Полные воды после снеготаяния, они полностью пересыхают к середине лета, и горе путнику, свернувшему на утоптанный тракт, ведущий к такому месту; горе кочевнику, если озеро шутки ради пересохнет раньше времени, а он пригонит к нему стада и привезет свое кочевье.

Степь не выносит людской гордыни и жестокости. Она не позволяет собираться на своих просторах армиям. Ведь любая армия — это тысячи лошадей и тысячи голов скота. А чтобы выпасти тысячные стада, их нужно разводить на сотни километров в стороны. И грозная рать опять превращается в привычную россыпь кочевий. Степь не позволяет людям иметь оружие: в ней нет лесов, которые можно превратить в уголь. Там, где нет топлива, — никто не ставит городов, никто не развивает горячих ремесел. В степи даже мелкий ремонт железного инструмента превращается в большую проблему, а уж настоящее оружие можно достать, лишь купив у оседлых соседей, украв или добыв в бою — самому его не сделать. Но оружие дорого — а степняки никогда не бывают богаты, ибо степь жестока и держит их на грани выживания. Каждый родник, каждое пастбище, каждый клочок пригодной для выпаса земли сосчитан, известен, помечен и обязательно кого-то кормит. И когда в поисках куска хлеба степняк время от времени приходит отнять его у засевшего за городскими стенами соседа — этот сосед вовсе не горит желанием вооружать будущего врага. Покупать приходится у купцов издалека — и смертоносные клинки удесятеряются в цене. Потому-то и воюют дети степей налегке: без брони, в кожаных или войлочных панцирях или стеганых халатах, которые можно сделать самому; потому и обходятся лишь мечом и пикой — даже на это мало у кого хватает золота; потому никогда не имеют единого оружия — нет у степняков выбора, они согласны даже на совсем старые, никому другому не нужные клинки — лишь бы получить хоть что-то. Потому степняки и любят луки — их тоже можно сделать самому, а против бездоспешного соседа сгодится и стрела с наконечником из бараньей кости.

Именно поэтому нигде и никогда в истории человечества кочевники не одерживали побед над оседлыми народами, никого никогда не завоевывали и не покоряли — а истории о подобных нашествиях на поверку неизменно оказываются мифами.

Однако та же самая степь веками надежно защищает своих подданных от завоевания чужаками — ибо любому пришельцу приходится следовать ее правилам.

А степь хитра, жестока и кровожадна…

— О чем задумался, мой герой? — прижалась к Олегу Роксалана, положив голову ему на плечо.

— О Великой Степи.

— Чего там думать? Ехать нужно… — Девушка сдвинула овчину с его груди вниз, подтянулась, поцеловала ведуна чуть ниже ключицы и тут же отпрянула: — Что за черт? Ты почему такой горький?

— Так это горчица, — засмеялся Олег. — Меня Чабык от простуды натер, когда брод искали.

— И ты с тех пор ни разу не мылся? — брезгливо фыркнула спутница и отодвинулась на край постели. — Хрюндель ты, Олега! Кабан болотный!

— Ни одной сауны по дороге как-то не встретилось, дорогая. Сама-то когда последний раз мылась?

— Не твое собачье дело!

— То-то и оно.

Роксалана вздохнула, потом опять придвинулась ближе, провела пальцем от горла к животу:

— Так когда мы поедем в Китай?

— Какие вы все… Там тысяча верст, ты понимаешь? Полторы тысячи километров! Это все равно, что Балтийское море вброд преодолеть. Степь непроходима!

— Ходят же через нее люди! Они там даже живут.

— В том-то и дело, что живут! Маленькими стайками, в знакомых местах, у родных водопоев. А у меня три тысячи нукеров в одном кулаке! Триста телег вместе с обозом, девять тысяч лошадей, вдвое больше баранов. Ты это понимаешь? Чтобы всю эту ораву прокормить, ее нужно гнать цепью в пятьдесят километров шириной! И они сожрут все на своем пути. Думаешь, это понравится кочевьям, через которые мы пойдем? Они попытаются нас отогнать.

— Да мы их… — с готовностью сжала кулак воительница.

— Ага, как же. Если степняки нападут на дальний фланг, мы про это узнаем только на следующий день. Прийти на подмогу сможем еще через сутки. За это время пастухов сто раз вырежут, а табуны угонят.

— Поставим отряды на флангах.

— Отдать на разграбление обоз?

— Разделим армию на небольшие отряды.

— Угу, гениально. Армия в три тысячи сабель непобедима. Но если бить ее по маленьким кусочкам, можно вырезать полностью без большого риска. Умница.

— Но ведь ходят же армии через степь! Вот князь Игорь с половцами воевать ходил. Я даже оперу про это слушала.

Это было правдой. Тяжелые кованые рати через степные просторы и в самом деле ходили, причем довольно быстро. Больше того, несколько лет тому назад ведуну даже удалось участвовать в организации такого похода — набега князя Владимира на Тавриду. Вот только начиналась воинская операция не со сбора войск, а за месяц до того — с выезда из Киева длинного скучного обоза, возглавляемого княжеским тиуном Синеусом. Олег тогда шел в полусотне охраны и сильно удивился, когда под рогожей одной из телег заметил обычные, крупно поколотые дрова.

— Кому подарок такой везете? — поравнявшись с княжеским слугой, кивнул на повозку Олег. — Хреново ведь горит береза. Копоти много, жара мало.

— А кто-нибудь да возьмет, — небрежно отмахнулся тиун.

Обоз катился по грунтовке мягко, словно на рессорах. Головной отряд умчался вперед, ведун и его друг, боярин Радул, остались приглядывать за грузом.

— Вот так, — покачиваясь стремя в стремя с богатырем, посетовал Олег. — Пока отвернувшись все были от князя, мы в лучших друзьях ходили. А как бояре знатные сбираться стали, так нам сразу пинка. Поезжайте, дескать, дрова от татей охранять, и чтобы около трона не околачивались.

— Да ты что, ведун?! — испуганно закрутил головой воин. — Нам такое доверие, а ты…

— Какое еще доверие?

— Князь мне сказывал втайне, что бескорыстен ты на удивление. От награды за дело, что тебе поручали, отказался полностью. Что земле служить желаешь, а не серебру. Оттого тебе Владимир Святославович и доверился. Ну и мне, потому как не предал. А то ведь дело сие такое. Иной за Русь живот отдаст без сомнений — ан соблазну простого не вынесет, скрадет, что доверено.