Читать книгу - "Рассветный меч - Деннис Л. Маккирнан"

Пока олень жарился над костром, а Фландрена и Тилларон, сменяя друг друга, крутили вертел, Урус отошел проверить дозор. У костра Риата, не в силах сдержать частые вздохи, объясняла Элиссан:

— Он мой муж, и он очень волнуется, потому что сегодня Бэйр впервые вышел за пределы Арденской долины.

— Можно подумать, ты спокойна,— ответила Элиссан; на ее блестящих черных волосах отражались яркие отблески пламени.

Риата печально улыбнулась:

— Ты права. Еще Дэлавар, волк–волшебник, говорил нам, что Бэйру следует странствовать с Араваном, и именно Араван решил, что мальчику надо бы поохотиться.

Элиссан расхохоталась:

— Мальчик начал охоту, но закончил–то ее дрэг.

Риата улыбнулась — действительно, когда подняли оленя и лес огласился звуками серебряных рогов, Бэйр соскочил со своего коня, отец закричал: «Нет!» — и побежал следом за сыном. Ребенок не обратил внимания на крик отца, вокруг Бэйра сгустилась темнота, из которой, как легкая тень, вынырнул серебряный волк и бросился за оленем, а за ними с шумом, треском и ревом затрусил огромный медведь. Но на первой же сотне метров волк оставил медведя далеко позади.

Риата лишь покачала головой:

— Когда Бэйр был еще совсем крошкой, Урус назвал его упрямым, с чем я должна была согласиться, а сегодня я убедилась, что он еще порывистый и несдержанный.

Элиссан заулыбалась, но улыбка быстро сошла с ее лица.

— Успокойся, ведь он еще ребенок и с возрастом станет осторожнее.

— Возможно, — ответила Риата, однако в ее голосе не прозвучало никакой уверенности, — но он сказал отцу, что когда олень бросился от охотников наутек, то мальчик по имени Бэйр стал просто думать по–волчьи.

— Ну а что сказал на это Урус?

— Урус сказал, что если мальчик не прекратит так думать, то ему придется думать о человеке по имени Урус как о медведе–шатуне, потревоженном во время зимней спячки.

Элиссан расхохоталась и, взяв Риату за руку, сказала:

— Надейся на лучшее, Риата. Араван прав: мальчику все–таки нужно охотиться, ведь он, в конце концов, очень усердно учился. Он отлично говорит на трех языках…

— На четырех, — поправила ее Риата.

— На четырех? А на каком еще, кроме сильвы, общего и баэронского?

— На твилле, языке ваэрлингов.

— Ну и ну… — с восхищением сказала Элиссан. — Так, значит, на четырех. К тому же он знает цифры и уже начинает учиться счету. Он знает и буквы. Я намерена взять его в архив, чтобы он начал изучать свитки и летописи.

Риата задумчиво смотрела на Бэйра, сидевшего по другую сторону костра:

— Я надеюсь, что он постигнет и это так же, как он постигает все, чему его учат. Хотя мне кажется, что он охотнее носился бы по лесу волком или карабкался на кручи с Араваном…

Некоторое время они сидели молча. Первой молчание нарушила Элиссан:

— Дэлавар, волк–волшебник, был прав: с Араваном твой сын будет в безопасности.

Риата вздохнула:

— Дэлавар не гарантировал безопасности.

— И все–таки, — настаивала Элиссан, — ведь амулет, который Араван носит на шее, поможет уберечь Бэйра от несчастий, а?

И снова Риата посмотрела поверх пламени, туда, где Бэйр сидел рядом с Араваном: мальчик подбрасывал небольшие сучья в костер, а алор неотрывно смотрел отсутствующим взглядом на прыгающие языки огня, его мысли были где–то далеко, и они наполняли его глаза печалью. С шеи эльфа свешивался маленький голубой камешек на тонком кожаном ремешке.

— Да, это камень–оберег, — ответила Риата, — который был подарен ему невидимками в награду за спасение двух пикси. Он холодеет, когда приближается опасность, но реагирует не на всякую угрозу.

— Но все–таки он обнаруживает зло, — сказала Элиссан.

— Нет, Элиссан, — покачала головой Риата, — не зло, а всего лишь опасность… Да и то исходящую лишь от некоторых мерзких тварей.

Элиссан, нахмурив брови, спросила:

— Таких как…

— Твари из Неддра — рюпты, хлоки, тролли, гаргоны и им подобные. Камень–оберег холодеет в присутствии кракенов, а также некоторых, хотя и не всех, драконов.

— А что этот камень не распознает?

— Людей с враждебными намерениями: пиратов, воров, бандитов и им подобных — они не беспокоят камень–оберег. На опасных сумасшедших он тоже не реагирует. По словам Аравана и по моим наблюдениям, я с очень небольшими оговорками склонна предположить, что камень не тревожат ни создания Адона, ни создания Эльвидд.

— Тогда остаются лишь…

Риата утвердительно кивнула:

— Твари Гифона.

В этот момент Бэйр посмотрел на мать, сидевшую по другую сторону костра, а затем повернулся к Аравану:

— Дядя, а кто этот человек с желтыми глазами?

Голос мальчика вывел Аравана из состояния глубокой задумчивости.

— Что ты спросил, элар?

— Этот самый человек с желтыми глазами, что он сделал? Нахмурившись, Араван поднял с земли ветку и кинул ее в огонь.

— А когда ты услышал о нем?

— Когда ты пришел сюда в первый раз. Ты разговаривал с моими родителями.

— А, вспомнил, мы сидели на берегу ручья, в котором ты играл.

Бэйр кивнул, но ничего не сказал, его взгляд неподвижно и сосредоточенно застыл на лице наставника. Араван вздохнул:

— Он страшный человек, Бэйр, если его можно назвать человеком. Очень давно, во время Великой Войны Заклятия, он убил моего друга и украл серебряный меч.

— А как звали твоего друга?

— Галарун.

— А как звали человека, который его убил, ну того, с желтыми глазами?

— Я думаю, что его звали Идрал. Он отец Стоука, тоже страшного человека и тоже с желтыми глазами. Недаром говорят, каков отец, таков и сын.

Бэйр покачал головой:

— У моего па глаза желтые, а у меня серые, как у мамы.

Араван рассмеялся:

— Ты прав, Бэйр, у тебя мамины глаза, хотя ты не вполне унаследовал их серебристый блеск. И знаешь, лично я бы не назвал глаза Уруса желтыми, они скорее цвета янтаря.

— Янтаря, — повторил Бэйр, вслушиваясь в звучание нового для него слова и оглядываясь в поисках отца.

Некоторое время они сидели молча, а затем Бэйр спросил:

— А что стало с серебряным мечом?

Араван развел руками:

— Он украден. Но если я найду желтоглазого, то, я уверен, найду и меч.

— Я помогу тебе.

Араван обхватил Бэйра за плечи и прижал к себе: