Читать книгу - "Наследник - Михаил Ахманов"

Но встряхнулся и набрал краснодарский номер. Ласточка уже была под маминым крылом, и они, сменяя у трубки друг друга, принялись допрашивать Каргина, как долетел и как устроился, и какая погода в Ата-Армуте, и не забыл ли он парадный галстук к серому костюму – если случится рандеву с туран-баши, то без галстука никак нельзя. Каргин слушал их щебетание, и душа его теплела и размягчалась словно в парной или на солнечном калифорнийском пляже. Но все же спохватился, вспомнил, что и с отцом хотел поговорить. Поздравил с праздником, потом сказал:

– Проблема у нас, батя. Двое пропали – Прохоров, дружок мой по «Стреле», и инженер из Челябинска. Не простой инженер – заместитель самого Косильникова.

– Сильно постараться надо, чтобы «стрелок» пропал, – отозвался отец после недолгой паузы.

– Вот и я так думаю. Начали искать, однако местные в этом деле не помощники. Есть у меня хороший сыщик, из Москвы, но если ты кого из здешних знаешь, из прежних своих сослуживцев, я бы с ним связался. Нужен толковый и надежный человек – такой, чтоб верно нас ориентировал. Что почем, где лучше груши покупать, а где – осетрину.

– Сейчас, – сказал отец. – Записную книжку достану.

Послышался шелест страниц и невнятное бормотание: «Этот умер… этот на Брянщину переехал… этот хороший парень, но глуповат… этого вычеркнуть надо, шельмец и вор… и этого – тоже вор, посадили…» Наконец отец откашлялся и молвил:

– Запоминай, Алексей: Азер Федор Ильич, полковник, из афганских ветеранов, вышел в отставку лет пять назад. В горах над Армутом есть курортное местечко, Кизыл называется, и этот Кизыл вроде как райцентр… А на семнадцатом километре от него – поселок Таш, где Азер и проживает. Улица Ходжи Насреддина, дом семнадцать. Давний мой знакомец, и из тех людей, что знают много, но крепко молчат. Привет от меня передай, скажи, что сын, тогда он с тобой побеседует, а там, глядишь, и мысль полезную подбросит. Большого ума мужик! И храбрый – в Панджшере вместе воевали.

– Спасибо. Съезжу к нему и привет передам, – сказал Каргин и распрощался.

Стемнело, и над городом, от мечети к мечети, поплыли протяжные вопли муэдзинов. «Голосистые, петухи», – пробормотал Каргин и уже вознамерился выйти в лоджию, послушать на свежем воздухе вечерний концерт, но тут в номер ввалился Перфильев. Выглядел он мрачным и с порога забурчал:

– Ну, курвы!.. Ну, хорьки беременные!.. Ворюга на ворюге, и ворюгой погоняет! Шкуры продажные!

– Что случилось, Влад?

– Надежный клоп нашелся, торговец оружием. И знаешь, кто?

Каргин приподнял бровь.

– Гуляю, значит, по базару, прощупываю обстановку. Нашел одних… Чего тебе? – говорят. Все есть – девки, травка, спирт, товар паленый, поддельные лекарства… Намекнул насчет стволов. Зачем? – спрашивают. Я объясняю – праздник, салют надо делать, друзей погибших помянуть, и для того стволы должны быть солидными и к каждому патронов по три сотни. Зелеными плачу! Ну, говорят, раз платишь, то поехали. И привезли меня на склад. Армейский склад, Леха, наш! Идем прямо к минбаши-полкану, что складом заведует, двери ногой отворяем… «Калаши» стоят в смазке, пулеметы, батальонная артиллерия, патроны в ящиках, и столько всего, что хватит Персию завоевать. А минбаши кланяется низко и говорит: бери, что хочешь, кунак! Автоматы – по пятьсот, пулеметы – от тысячи до трех, а если нужно что-то посерьезнее, танк или, положим, вертушка, то за пару дней достанем. Потом прищурился хитро и спросил: для эмира Вали стараешься? Или для чеченов?

– И что ты? – спросил Каргин, пряча улыбку.

– Стараюсь, говорю, для Карга-хана. Есть такой беспредельщик, скоро в Армут с гор спустится, повесит ваш Диван, а Курултай вырежет. Ну, минбаши отвечает: аллах в помощь! Так берем у него?

– Подождем. Посоветоваться надо.

– С кем?

– Есть человек, отцов сослуживец. Завтра пораньше к нему отправимся – ты, я и пара ребят.

– Из местных этот сослуживец? Может, что о Прошке знает?

– Может, знает, – молвил Каргин и подтолкнул Перфильева к дверям. – Пошли ужинать.

На ужин собрались все, кроме Сергеева, Балабина и молодого охранника Славы – эти где-то трудились, должно быть, выколачивали правду из персонала «Достыка». После ужина Каргин, в сопровождении Флинта, осмотрел помещение для банкетов и конференц-зал и остался доволен. Чертоги просторные, можно две сотни усадить, и под столами места много, есть куда падать. Он поднялся к себе, послушал, как храпит Перфильев, полюбовался с лоджии на звездное небо, разделся и нырнул в постель. Сон уже начал одолевать Каргина, когда заверещал черный кейс на письменном столе.

Он вскочил, откинул крышку, ткнул клавишу включения. Худое костистое лицо всплыло на экране: рыжие, с проседью брови, пряди волос цвета пересохшей глины, свисающие на лоб, рот, будто прорубленный ударом топора, глубокие складки, что пролегли от крыльев носа к подбородку, колючие, широко расставленные серо-зеленые глаза. Патрик Халлоран… Дед!

За ним виднелось хрустальной прозрачности окно, плывущие по небу облака и солнце, повисшее в зените. Здесь, в Туране, была уже полночь, а над просторами Тихого океана – ясный день, и Каргину подумалось, что они со стариком полные антиподы. Где лежит остров Халлорана он в точности не знал, но если судить по времени суток, эта часть суши могла находиться в трех-трех с половиной тысячах миль к северо-востоку от Новой Зеландии, где-нибудь среди островов Туамоту, Кука или Тубуаи.

Старик мотнул головой, качнулись блекло-рыжие пряди.

– Навестил родителей?

– Да.

– Как мать?

– Рада, что жену привез. Еще интересуется вашим здоровьем. Фотографии собрала, я послал вам через Мэлори.

Глаза Халлорана чуть помутнели, губы дрогнули и тут же сжались, будто он стеснялся слабости. Гляди-ка, подумал Каргин, скала скалой, а родственную трещину дает! Голос старика однако остался ровным.

– Я получил посылку. Матери скажи: здоров, ирландская кость крепкая… Надеюсь, и у нее здоровье в порядке?

– Грех жаловаться, – ответил Каргин. – Около Кэти хлопочет, внуков требует.

– С этим не затягивай. – Халлоран медленно опустил веки. – Человек странствует между младенчеством и старостью, от небытия прошлого к небытию будущему. От будущего ты прикрыт мною, твоими отцом и матерью, а от прошлого ограждают только дети. Нет детей – нет надежной ограды и опоры, и ты уязвим… Я слишком поздно это понял, Алекс. Не повторяй моих ошибок.

Они помолчали. Почти зримо Каргин ощущал, как изображения и звуки взмывают в космос с далекого острова, стремительно плывут в черной мрачной бездне, перебираясь от антенны к антенне, от спутника к спутнику, падают вниз, в теплую ночь Ата-Армута, и тут же отправляются в обратный путь. Чудо? Нет, всего лишь маленькая человеческая хитрость. Чудо – это жизнь, тот отрезок между прошлым и будущим небытием, когда ощущаешь собственное "я".