Читать книгу - "Огненная кровь - Брайан Стейвли"

– Приют? – удивилась Пирр.

Убийца с самой высадки выглядела скорее заинтересованной, нежели озабоченной, но руку далеко от ножей не убирала.

– Жаль, что там, где я выросла, не заботятся так о сиротах.

Тан, не слушая наемницу, повернулся к Тристе и впился в нее взглядом:

– Откуда тебе это известно?

В поисках поддержки она оглянулась на Кадена, потом указала туда, откуда они пришли, – на дверной проем:

– Над входом вырезано. Разве никто не видел?

Валин покачал головой. Ему, в сущности, было плевать, склад здесь размещался или бордель, лишь бы был хороший обзор, хватало выходов и потолок не грозил обвалиться на голову. А вот Рампури Тан сверлил девушку своим пустым непроницаемым взглядом.

– Покажи, – сказал он.

– Мы поднимаемся наверх, – распорядился Валин. – Хочу установить периметр до полной темноты.

Тан повернулся к нему:

– Так устанавливай. А девушка пойдет со мной.

Валин прикусил язык. Монах не входил в его крыло и ему не подчинялся. Можно было настаивать, но Рампури Тан не из тех, кто уступает давлению, а каждая минута, потерянная в споре, увеличивала их уязвимость. Кроме того, от монаха исходило чувство опасности – что-то такое было в его манере держать необычное копье и в холодной невозмутимости взгляда. Валин полагал, что, дойди до драки, сумеет его убить, однако проверять это не хотелось, да и причин не было.

– Ладно, – отрезал он. – Я вас прикрою. Только быстро.

Они нашли надпись там, куда указала Тристе. Слова, рябые от щербин, наполовину скрывал лишайник. Валин прищурился, пытаясь разобрать буквы, и понял, что язык ему незнаком. На Островах учили много языков, но эти значки казались чужими: резкие, угловатые – такие удобно вырубать резцом, а не выводить кистью. Вздернув бровь, он обратился к Тристе:

– Можешь прочитать?

– По-моему, да.

– Что там написано? – требовательно спросил Тан.

Она стояла в глубокой тени, разглядывая притолоку и вздрагивая от внезапно подступившего ночного холода. Валин уже ждал, что девушка признается в непонимании языка, но она, поначалу запинаясь, заговорила на удивление певучим, музыкальным голосом:

– Йентайн, на си-йентанин. На си-андреллин, эйран.

Звучало это так же странно, как выглядели выбитые в камне знаки, и Валин обернулся к Тану. Лицо монаха по-прежнему ничего не выражало. Познакомившись с хин, Валин начал понимать, как много значили для него чуть заметные проявления человеческих чувств. Прищур глаз, побелевшие костяшки пальцев, напряженные плечи – все это он умел читать, различая знаки воинственных намерений, покорности, гнева или спокойствия. А монахи, особенно Тан, были для него словно белые листы, вычищенный палимпсест, хранящий абсолютную пустоту.

– Что это означает? – спросил Валин, главным образом чтобы разбить хрупкое молчание.

Тристе сдвинула брови и почти без запинки перевела:

– Дом для тех, у кого нет дома. Не имеющим семьи – любовь.

Пока они разговаривали, подошла Пирр и, поджав губы, оглядела надпись:

– Не проще ли было выдолбить просто: «Приют»? А еще лучше: «Дети».

– На каком это языке? – спросил Валин.

Тристе замялась, покачала головой.

– На кшештримском, – не дождавшись ее ответа, заговорил Тан. – Точнее сказать, на этом наречии кшештрим общались с первыми людьми.

Валин поднял бровь:

– Жрицы Сьены читают на кшештримском?

Тристе прикусила губу:

– Я не… да, наверное. Нас учили многим языкам. Мужчины бывали… отовсюду. Со всего света.

– То есть ты его выучила на случай, если придется ублаготворять кшештрим? – уточнила Пирр. – Я в восхищении.

– Я не лейна, – ответила ей Тристе. – Я не проходила посвящения…

Она осеклась, а надпись теперь разглядывала, словно ядовитую змею.

– Ну и ладно, – сказал, помолчав, Валин. – Учить языки всегда интересно.

Он пробежался взглядом по всей стене, и волоски на предплечьях встали дыбом: на дальнем краю уступа, в ста шагах от него, в черном проеме что-то мелькнуло. Ни света, ни звука – просто что-то беззвучно шевельнулось в темноте и исчезло так быстро, что он усомнился, не обманывает ли его зрение. Это могло быть что угодно: занесенный ветром листок, надутая полоска ткани. Нет там никакой ткани, вспомнил он. Гвенна с Анник заверили: все сгнило, кроме твердых предметов. Остались одни кости.

В Костистых горах водились звери: скалистые львы, медведи и множество мелких и не столь опасных животных. Кто-то мог устроить логово в скалах. Или увязаться за ними. В любом случае они беззащитны здесь, перед входом в приют, освещенные собственным фонарем. Бросаться на тени – верный способ промахнуться, но вот стоять на открытом месте…

– Все наверх, – приказал он. – Лейт, Гвенна, проверьте первый этаж. Талал и Анник – верхние. Гвенна, раскидай вокруг свои штучки.

Он еще раз оглянулся через плечо туда, где заметил промельк: ничего. Неподвижная тихая ночь.

– Живо! – рявкнул Валин, повернувшись к своим.