Читать книгу - "Навия. Проклятие - Елена Булганова"

– За что?

– За то, что тогда уехал и оставил тебя на поляне. Влез в авантюру и уже не смог вернуться… А тебе пришлось принимать такие непростые решения.

Я удивилась немного – думала, речь пойдет совсем о другом, о том, что случилось тогда во дворце. Пожала плечами:

– Наоборот, ты всех нас спас. Ведь они все равно пришли бы однажды, сукры-охотники, налетели бы на ничего не подозревающих людей.

– Но я был бы рядом и постарался защитить тебя! Ты не осталась бы одна!

– Ах, Орлик, ты прекрасно знаешь, что ничего бы не вышло, – чуточку снисходительно вздохнула я. – Ты бы погиб, спасая меня, я досталась бы на обед Смертной Тени, но прежде увидела бы гибель моих друзей, моего народа. А благодаря тебе мы получили шанс не умереть в неведении, не сознавая, что происходит. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

– А я часто размышлял о наших с тобой шансах, – жадно вглядываясь в мое лицо, произнес Орлик. – Но пришел лишь к одному выводу: самым счастливым исходом для нас было бы превратиться в лед тогда на поляне, во сне, крепко обнявшись. Мы сохранили бы наши бессмертные души, я не стал бы убийцей, мы бы вместе ушли в тот мир, где любовь – высшее благо и где ничто не разлучает влюбленных.

– Знаешь, в текущий век мало кто верит в такой исход, – шепнула я.

– А мы с тобой точно знаем, что он существует, но нам туда дороги нет, – мрачно усмехнулся Орлик, лицо его словно застыло.

Я отчаянно соображала, как отвлечь его от тяжких мыслей.

– Я так хорошо помню то утро, когда мы попрощались с тобой. Солнце пляшет в небесах, словно еще не решило, лезть на небо или снова завалиться спать за горизонт. Ребята смеются, распеваются, машут нам руками. И ты на своем Балабане впереди всех, даже не посмотришь на меня, гадкий!

Орлик шумно вздохнул и улыбнулся:

– Я просто скосил глаза с такой силой, что потом едва вернул их в нормальное положение. Прекрасно видел, как ты прыгала босая на каком-то холмике. Совсем такая же, как сейчас, только с косой. – Он протянул руку и осторожно провел рукой по моим волосам. – И этой прядки тогда не было. Это ведь натуральный цвет?

Я кивнула.

– Странно, обычно мы почти не меняемся. Слушай, я ведь даже не спросил тебя: сколько раз ты жила?

– Только второй сейчас. Я была только Деей. Поэтому для меня все было будто вчера. Странно, что ты все так хорошо помнишь – у тебя ведь было столько жизней.

Снова эта кривая ухмылка.

– Ты уверена, что они были? Все они – лишь попытка вернуться в прошлое, отыскать тебя.

– Но до восемнадцати ты меня не помнил. Влюблялся, наверно?

– Нет! – резковато произнес Орлик, явно не желая развивать тему. – Ты плохо себе представляешь жизнь всадников, Дея. Нам как-то не до любви. Тем более до восемнадцати, пока не знаешь, что именно ты вспомнишь о себе, когда придет день.

Я смутилась – прежде Орлик никогда так не обрезал меня – и поспешила сменить тему:

– Ладно, а почему птички? И почему именно сегодня ты решил объявиться?

Он сразу вроде как оттаял, заулыбался широко, знакомо, перестал сводить в одну линию длинные брови:

– Решил наконец выполнить данное тебе слово: никакого гипноза. А в окно сразу лезть не хотел, чтобы не напугать. Вот и придумал, как дать понять, что я рядом, но тебе решать, хочешь ли пообщаться.

– Ладно, а остальные? Спят глубоким сном на том месте, где их застало твое внушение?

– А вот и нет, просто дождался, когда все разойдутся. Инга в своей комнате, одна она выходить не станет. Вот сукры спят, да. Ничего, им точно отдых не повредит. А объявиться решил, потому что заметил оживление в доме, надо же было узнать, что происходит.

Хотя Орлик выговорил эти фразы легко, непринужденно, в глазах его я явственно видела тревогу и настороженность.

– Я хочу побывать в Навии, – твердо выговорила я. – То есть не так: я должна побывать в Навии. Вот к этому путешествию мы и готовимся.

Орлик дернулся, отшатнулся, нога соскочила с упора – я, само собой, полетела вниз, но у самой земли была поймана крепкими руками. В следующий миг я уже стояла на земле почти вплотную к Орлику, его пальцы так впились в мои плечи, что я поморщилась от боли.

– Что значит – готовитесь?

Он выглядел таким ошарашенным, даже испуганным, что я сразу рассказала ему о планирующейся «репетиции» для Сашки, в которой тоже хочу поучаствовать. Едва дослушав меня, Орлик отрезал:

– Тебе ни к чему соваться в Нутряной мир! О чем вообще думает этот блишемец?

– А ты о чем думаешь?! Я должна повидать свою дочь! Не знаю, в курсе ли ты, какую клятву она принесла на кентроне и чем это для нее обернулось.

Я затрепыхалась, – не так уж удобно было стоять, почти упираясь носом в плечо Орлика, – он чуточку ослабил захват, но совсем не отпустил.

– Я знаю про Параклею. Но, Дея, тебе совсем необязательно самой идти в Блишем. Проходы между мирами проницаемы для знающих людей, твоя дочь может прийти сюда в моем сопровождении, чтобы повидаться с тобой. Ей такая прогулка только на пользу: если погостит у тебя подольше, вернется назад хоть на год старше. Я уверен, ей до чертиков надоело быть малышкой.

– Но Параклея не пойдет, она дала обет, поклялась на кентроне…

– Но ты УЖЕ вернулась в мир живых, – перебил меня Орлик. – И если твоя дочь получит стопудовое доказательство, что это так, она с радостью покинет дворец и поспешит повидаться с тобой. Все просто.

Не знаю, родительская паранойя меня накрыла, что ли, но мне не понравилась мысль, что именно Орлик отправится за моей дочерью. При его-то умении влипать в неприятности, вернее, создавать их вокруг своей персоны.

– Ладно, но почему я сама не могу отправиться к ней, объясни! Это из-за Властителя? Ты думаешь, он до сих пор?.

– Нет. Ну может, отчасти из-за него тоже: неизвестно ведь, какая идея может затесаться в его древнюю, но все такую же пустоватую голову. Дело в другом, Дея. Тебе опасно возвращаться в Навию, тебя там могут узнать.

– И что с того? Я вообще могла вырасти в Навии, если бы не моя приемная мама.

Почти минуту он молчал, вглядываясь в мои глаза и словно забыв обо всем прочем, потом проговорил медленно, взвешивая каждое слово:

– Но ты выросла в этом мире и едва ли слышала о «Проклятии Деи». Разве что блишемец тебя просветил.

– Нет, Вилли ничего не говорил. А это что еще такое?!

– Ты совсем замерзла, вся дрожишь, – перескочил на другое Орлик. – Пойдем-ка.

Обнимая за плечи, он отвел меня к окну, ловко подсадил на подоконник. Перевесившись через него, сумел ухватить упавшее на пол одеяло, укутал меня поверх своей куртки. Но меня-то трясло от волнения, так что зря старался. Если я до сих пор криком не потребовала немедленного продолжения рассказа, то лишь потому, что зуб на зуб не попадал.