Читать книгу - "Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев"

С последним постулатом Виктор полностью согласиться был не готов, но все им увиденное не давало оснований посчитать, что эти самые «братья» — люди, не заслуживающие уважения. Особенно — с учетом совершенно других исторических условий и обстоятельств, с которыми им пришлось столкнуться.

Серьезным шоком были для Скуратова картины жизни при так называемом социализме, особенно в его сталинской интерпретации, да и поздний, реальный, на взгляд нормального человека, был немногим лучше. Вторая мировая война вообще выходила за пределы человеческого понимания. И тут же, параллельно, сцены на далекой планете Валгалла, почти встык — Гражданская война, сильно отличающаяся от той, что случилась на самом деле. Несколько эпизодов, непосредственно связанных с Ростокиным. В его настоящей жизни и в другой, здешней, где он проявил себя вполне соответственно этому времени. И еще много сцен другого плана, демонстрирующих, что, невзирая ни на что, и в иных параллелях можно жить легко и радостно. Оставаясь человеком.

Его, кроме горестного недоумения при мысли, как может быть ужасна жизнь, переполняли и совершенно противоположные чувства. Как истинному естествоиспытателю, Виктору невыносимо хотелось очутиться внутри каждого из показанных ему миров, самому разобраться, что и как там устроено, постигнуть тайны, делающие невероятное обыденным и практически применимым. Если это удастся, он вернется другой личностью, овладевшей не только особым стилем мышления, но и новым запасом знаний, и практическим опытом непостижимого, но подлинного. Тогда его институт вполне оправдает свое наименование, кажущееся очень многим чрезмерно претенциозным.

Интеллектуальное потрясение и эмоциональная перегрузка были столь велики, что для восстановления душевного равновесия он заказал себе обильный и изысканный обед, не в каждом из лучших московских ресторанов доступный. В этом он убедился, погрузившись в изучение каталога. Что греха таить, Виктор знал толк в настоящей еде, причисляя себя к не слишком многочисленной касте истинных гурмэ.

Листая тонкие, с кремовым оттенком страницы, он находил здесь все, что только мог вообразить, а заодно и многое сверх того. Антон ничего не говорил о ценах, и в каталоге они не были обозначены, так что, по умолчании, предполагалась бесплатность услуги. Особого значения это для Скуратова именно сейчас не имело, совсем другие ставки на кону, но все равно приятно. Скажем, белое вино «Понтэ Кане» урожая 1911 года (какой реальности?) приобрести в Москве было абсолютно нереально, сколько денег ни предложи. Не бывает такого и быть не может!

Составив заказ, он с некоторой опаской последовательно набрал десяток цифровых комбинаций. Устройство весело подмигнуло лампочкой и тут же, не прошло и нескольких минут, начало выставлять в камеру за стеклянной дверцей заказ, строго руководствуясь кулинарной последовательностью и тонкостями сервировки, будто где-то в глубине сидел эрудированный метрдотель на пару с сомелье.

Главным минусом радостного момента было то, что у Виктора отсутствовал достойный собеседник, а ведь вкушение приготовленных с безупречным мастерством (и с немыслимой скоростью, надо отметить) блюд требовало общества не уступающих по квалификации знатоков-сотрапезников.

Но с этим ничего не поделаешь, пришлось смириться с прискорбным обстоятельством, заменив застольную беседу размышлениями, увы, не имеющими отношения к процессу наслаждения.

Главных вопросов, занимающих Скуратова в связи со случившимся, было только два, остальные — производные.

Первый — для чего все-таки он мог потребоваться людям (или — не совсем людям), обладающим могуществом, к которому он ничего не был в состоянии добавить в своем воображении? Что значат все его изыскания и признанные успехи на фоне хотя бы способа пройти через компьютерный монитор в иное измерение? Прочнейшее стекло экрана растворялось в каком-то непространстве, пропускало довольно массивный материальный (а главное — живой!) объект сквозь себя, тут же возвращаясь в исходное состояние. Кое-какие достижения в данном направлении имелись и в его мире, даже — с коммерческим успехом. Но там пока все ограничивалось перемещением по волноводам, через специальные станции-преобразователи объектов незначительной массы и, что главное, заведомо биологически инертных.

И второй — если он, тем не менее, для какой-то цели могущественным «братьям» вдруг потребовался, то отчего — именно сейчас? Не полугодом раньше, вместе с Ростокиным, а то и вместо него, не годом позже, а — сегодня? Что такого могло случиться, чтобы им стал нужен именно он? Или — такой, как он, тут же появилась трезвая поправка.

В тонкостях компьютерной логики новые друзья Ростокина смогли бы, наверное, разобраться и самостоятельно. Значит — что? Абсолютно нештатная ситуация, в которой потребовались его мозги. Как таковые, независимо от степени информированности в вопросах текущей реальности. Ведь наверняка (скорее всего) строитель Кельнского собора, не оканчивавший архитектурного института и не сдававший сопромат, сумел бы кое-что подсказать своим в пятой степени правнукам.

Странным образом Скуратов забыл, что Антон или все «Братство» целиком, отнюдь не искали академика и не звали в гости. Даже Игорь записочки ему не оставил, и это вдруг вызвало чувство обиды.

Он сам согласился на предложение генерала Суздалева, сам начал возиться с компьютером, сам набрал формулу и сам пришел к человеку, который, возможно, несколько часов назад понятия не имел о его существовании. А если и имел, то не предпринимал попыток встретиться. Но так бывает довольно часто. Не каждый помнит, что именно инициировало знакомство с будущей женой и каков был решающий момент чего-то… Зато поводов для последующих сожалений, недоразумений и взаимных претензий нередко возникает предостаточно.

Как полагается за нормальным столом, к каждому блюду автоматическое устройство подавало предусмотренные ритуалом напитки. Когда дело дошло до сыров, фруктов, кофе, коньяка и ликеров, Виктор Викторович полностью успокоился. Велика ли разница, кто кого сюда пригласил и что последует потом? Дисциплинирующее действие ресторанного антуража и общества отсутствовало, думать о том, на чем добираться домой, тоже не требовалось, а если так — какие могут быть тормоза?

Спешить совсем некуда. Когда Игорь появится, тогда и будем разговаривать. А когда он появится? Как писал Омар Хайям? «Жизнь, что идет навстречу смерти, не лучше ль в сне и пьянстве провести?»

Скуратов сдвинул два диванчика, прикинул — как раз хватает длины. Подушки и одеяла линия доставки наверняка не выдаст, у нее другая специализация. Да и так ничего, не холодно. Как бывало в студенчестве: снял пиджак, сложил вчетверо, подложил под голову. Хорошо. Вполне можно придавить минуток полтораста, если не помешают.

Закрыл глаза. Как давно было заведено для отвлечения от лишних мыслей и быстрого засыпания, начал перечислять станции московского метрополитена, сначала кольцевые, по часовой стрелке, начиная с «Сухаревской», а потом и радиальные. На «Преображенской» полудрема перешла в крепкий сон.