Читать книгу - "Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин"

— Сожрали, — ответил мне Димка.

— Кто? — задал я второй вопрос.

— Крысы могли…

Да, крысы в городе были. Особенно это стало заметно, когда мы начали громить киоски, стоящие за остановкой городского транспорта. Практически всё, что можно было изгрызть, было изгрызено. Крысиный помет был всюду — на полках, столах, на полу. Видели мы и самих крыс — одна, например, долго сидела на ржавой урне и следила за нами.

В одном из привокзальных киосков я нашел отличное мачете-кукри в самодельных ножнах. Скорей всего, продавец держал его тут для самозащиты — а точней, для самоуспокоения. Этот здоровенный нож (86 сантиметров — я измерил его длину дома) с темным клинком так мне понравился, что я немедленно заменил на него свой проверенный тесак.

Погрузив кое-какую мелочь в машины и убедившись, что обращенных поблизости нет, мы решились идти на вокзал. Но прежде мы обошли здание вокзала и внимательно осмотрели его снаружи.

Вытянутое кирпичное строение, наверняка, имело историческую и культурную ценность. Оно напоминало купеческую усадьбу — высокие узкие окна с рисованными наличниками, две конические башенки, лепной орнамент, мезонин. С этого вокзала я уезжал служить. Сюда я вернулся, когда вышел мой армейский срок. Отсюда я отправлялся в столицу, чтобы найти работу. Здесь меня однажды ограбили. И здесь же как-то раз в туалете я отбился от трех пьяных гопников.

Да, я хорошо знал этот вокзал, когда он был некрашенный, темный, мрачный. Я и не подозревал, что его отремонтировали и так обновили. Безусловно, реставрация пошла вокзалу на пользу. Впрочем, вблизи было заметно, что кое-где работа сделана топорно.

Я обратил внимание, что многие оконные проемы были заложены кирпичом и заштукатурены. Издалека это не бросалось в глаза, потому что окна как бы никуда не делись — их нарисовали поверх штукатурки. Должно быть, и внутри вокзала многое было переделано.

Мы наметили возможные пути отступления (выходов было три), определились с местом, куда поставить автомобили, и выработали план действий. Связавшись по рации с девчонками, велели им перегнать машины к выходу на платформы, от которых раньше ходили рейсовые автобусы. Некоторые из них так тут навсегда и остались — три «икаруса», «лиаз», несколько «пазиков», все с табличками, на которых были написаны названия городов и поселков. Автобусы стояли в ряд, словно всё еще дожидаясь команды диспетчера. «Икарусы» жались к высокому забору из бетонных плит, а за «пазиками» находился гараж-мастерская — вытянутое кирпичное строение с несколькими воротами и дверьми, с плоской крышей и огромными грязными окнами.

Мы заглянули в пыльное и сумрачное помещение гаража-мастерской, надеясь отыскать там бензин. Но нашли только баллоны с пропан-бутановой смесью — большинство рейсовых автобусов в качестве топлива использовали газ. Возможно, где-то и прятались нужные нам бочки или канистры, но тратить время на их поиски мы не стали и вернулись к вокзалу.

Девчонки еще не знали, что мы собираемся делать, поэтому Димка специально для них провел короткий инструктаж:

— На осмотр предварительно планируем час. Встретим что-то стоящее — задержимся. На связь выходим каждые десять минут, докладываем обстановку. Машины не глушим, не покидаем. Двери держим закрытыми, но не запертыми. Не спим, не зеваем — смотрим по сторонам… Татьяна, ты помнишь, как вести машину?

— Да.

— Останешься здесь, за рулем. Оля пойдет с нами. Минтай с автоматом по пожарной лестнице залезет на крышу и с высоты будет следить за округой…

Димка каждое слово не просто произносил, а — впечатывал. Он и раньше, когда важные проекты обсуждали, так же разговаривал — ронял фразы, как булыжники в воду. Начальство за это его уважало и слушало.

— Всем всё ясно?

Мы покивали. Минтай забросил за спину АКСУ, сунул рацию в карман, принял от Димки монокуляр, повесил его на шею и, плюнув на ладони, без лишних разговоров полез наверх по сваренной из арматуры лестнице. Я, как обычно, ему позавидовал — на крыше-то безопасно, сиди себе, загорай, да поглядывай по сторонам.

Оля осмотрела пистолет, сняла с предохранителя, прицелилась, будто играя, — в столб, в окно, в дверь. Не так давно она призналась, что студенткой ходила в стрелковую секцию. Проверить её навыки мы не могли — каждый патрон был на счету. Тем не менее, с оружием она обращалась уверенно и ловко, поэтому Димка и доверил «макаров» ей, а не мне.

Я и не возражал.

К тому времени я уже понял, что холодное оружие при грамотном использовании может быть гораздо эффективней пистолета, шестиграммовую пулю которого многие обращенные замечали не сразу, даже если она прилетала им в лоб.

То ли дело топор или хороший тесак!

При определенной сноровке и везении я мог парой ударов напрочь снести голову зомби — а это был единственный способ прикончить его верно и быстро.

Заряд крупной картечи, конечно, лишал головы не хуже. Но ружье у нас было только одно, и Димка с великой неохотой доверял его кому-то, кроме себя.

— Идем!

Обычно мы подгоняли машины вплотную к выходу. Но в этот раз так сделать не получилось — помешало ограждение в виде невысоких чугунных столбиков. Мы оставили автомобили в десяти метрах от широких дверей. Я даже помню, как обернулся и оценил это расстояние.

Десять метров — такой, вроде бы, пустяк…

— Вхожу! — Димка ногой открыл поворачивающуюся на шарнире дверь — она даже не скрипнула, только будто вздохнула. Просторный тамбур был пуст.

Я проверил, крепко ли сидит на поясе мой топор и перехватил мачете. Новое оружие нравилось мне всё больше и больше — острое лезвие, довольно толстый и приятно увесистый клинок, прихватистая рукоять — можно сказать даже, что мне не терпелось опробовать его в деле.

Не так много раз мы сражались с обращенными. Но и этого опыта мне хватило на то, чтобы стать заправским мясником. Поначалу меня, конечно, здорово мутило — вплоть до отключки сознания после особенно удачного удара. Нет,