Читать книгу - "Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2 - Фриц Лейбер"

Так, значит, его погребение заживо продолжается: с того самого момента, когда он внезапно провалился под землю на вершине холма на Льдистом острове в разгар церемонии полнолуния, и до сих пор податливая земляная тюрьма удерживает его, становясь твердой как скала при малейшей попытке вырваться. На этот раз внезапно открывшаяся у него сверхъестественная способность видеть сквозь землю обманула его: представшая его взору картина была столь отчетлива, что, вопреки свидетельствам прочих органов чувств, он вообразил себя свободным. Очевидно, пока он был без сознания, какая-то сила привела его таинственными подземными путями в Ланкмар, так что теперь ему ничего не оставалось, кроме как отдышаться, унять сердцебиение и осторожными движениями языка освободить рот от набившейся в него грязи, – и все это лишь для того, чтобы просто остаться в живых. Теперь, когда гудение в голове понемногу утихло, слабость и помутнение сознания дали ему понять, что он слишком близко подошел к опасной грани, отделяющей бытие от небытия, и придется изрядно постараться, чтобы уйти от нее подальше.

Справиться с неприятными и опасными последствиями ошибки Мышелову помогло то, что бело-фиолетовая картинка у него перед глазами никуда не исчезла, хотя то и дело фрагменты шершавой земляной стены заслоняли ее; желтоватое сияние, исходящее от верхней половины его лица, помогло не потерять эту реальность из виду.

Восстановив утраченное было чувство относительного комфорта и безопасности, он удивился, увидев, что прекрасная Хисвет все еще продолжает говорить, а очаровательные горничные – слушать, по-прежнему внимая каждому ее слову, будто стремясь запечатлеть его в своей памяти навеки. О чем же можно так долго говорить?

Не забывая дышать неглубоко и медленно, он сконцентрировал все внимание на других органах чувств и, напрягая все силы, попытался обострить восприятие. Его усилия довольно скоро были вознаграждены.

Следующая упавшая в чашу капля издала тихий, но отчетливый звук: хлюп!

Он едва удержался, чтобы не вздрогнуть.

И тут же до него донеслось пронзительное бэ-з-з-з светящейся осы, задевавшей прозрачными крыльями за тонкие прутья клетки.

Хисвет откинулась назад, уперевшись локтями в постель, и серебристо прожурчала:

– Девочки, вольно!

Их внимание ослабло, правда, лишь самую малость. Она слегка похлопала пальцами по очаровательно округлившимся губкам, словно подавляя зевок.

– Бог ты мой, какая длинная и скучная получилась лекция, – посетовала она. – Но ты самым похвальным образом выслушала ее до конца, дорогуша Троечка, – обратилась она к темноволосой горничной. – И ты тоже, Четверочка, – к светловолосой. Взяв лежавшую рядом с ней на покрывале длинную шпильку с изумрудной головкой и повертев ее игриво в пальцах, она заметила:

– Мне даже не пришлось прибегать к этому средству, чтобы разбудить ленивую мечтательницу или вернуть бог знает куда забредшие мысли.

Губы обеих девушек сложились в подобающую случаю улыбку, однако взгляд, брошенный на булавку, был довольно кислым.

Хисвет передала воспитательное орудие Четверочке, которая торжественно отнесла его в дальний угол помещения, к задрапированному сундуку со стоявшим на нем зеркалом. Среди выставленных на его крышке многочисленных баночек и бутылочек с разнообразными кремами и притираниями и шкатулок с драгоценностями была и черная овальная подушечка, из которой торчало множество подобных шпилек; их украшенные драгоценными камнями головки переливались всеми цветами радуги.

Тем временем Хисвет заговорила с Троечкой, которая немедленно вся обратилась в слух.

– Пока я говорила, у меня дважды возникало ощущение, будто за нами следят: то ли злобный разум, полный преступных замыслов и планов, – из тех, с кем имеет дело мой отец, – то ли наш враг, например какой-нибудь отверженный любовник. – Она обвела стены внимательным взглядом, слишком долго, как показалось Мышелову, задержавшись на том месте, где скрывался он. – Я должна подумать, – объявила она. – Дорогая Троечка, принеси выложенную серебром фигуру из черного опала, изображающую Невон, которую я называю Открывателем Пути.

Та послушно кивнула и направилась к тому же столу, от которого только что отошла Четверочка, разминувшись с ней на середине комнаты.

– Четверочка, дорогуша, – обратилась к ней Хисвет, – принеси мне стакан вина. У меня горло пересохло от глупых разговоров.

Горничная склонила белокурую головку и направилась к тому самому столику, позади которого, невидимый для них, находился в земляной толще Мышелов. Пока она, аккуратно вытащив пробку из графина, наполняла сверкающей жидкостью бокал, такой высокий и узкий, что он больше напоминал пробирку, Мышелов с удовольствием разглядывал ее. Белое платьице было застегнуто спереди на целый ряд больших круглых пуговиц из сверкающего черного янтаря.

Вернувшись к хозяйке, она, не сгибая спины, опустилась на колени и протянула ей освежающий напиток.

– Попробуй сначала сама, – приказала Хисвет. Ланкмарские аристократы нередко отдавали слугам подобные распоряжения, поэтому Четверка ничуть не удивилась, а, запрокинув голову, влила струю золотистой жидкости между раскрытых губ, не касаясь края бокала. Затем вновь протянула его хозяйке – на этот раз уровень вина в нем стал заметно ниже.

Хисвет приняла напиток со словами:

– Хорошо исполнено, Четверочка. В следующий раз не жди моего распоряжения – действуй сама. И можешь облизнуть губы в знак удовольствия.

Белокурая копна девушки нырнула и приподнялась в поклоне, точно поплавок на волне.

– Дражайшая демуазель, – донесся от туалетного столика голос Троечки, – я не могу найти Открыватель.

– Хорошо ли ты искала? – отозвалась Хисвет. В голосе ее прозвучала нотка недовольства. – Это продолговатая сфера в два больших пальца длиной, континенты выложены на ней серебром, города обозначены плоскими бриллиантами, а крупный аметист и бирюза отмечают полюсы смерти и жизни.

– Дражайшая демуазель, мне знаком Открыватель, – почтительно ответила Троечка.

Хисвет, чей взгляд вновь вернулся к Четверочке, пожала плечами и, поднеся узкий бокал к губам, осушила его тремя глотками.

– Освежает. – И снова прижала пальцы к губам. Скребущий звук привлек ее внимание к туалетному столу.

– Нет, не открывай другие ящики, – распорядилась она. – Там его нет. Поищи как следует в верхнем и найди его. Если нужно, выложи предмет за предметом все содержимое ящика.

– Да, демуазель.

Хисвет снова поймала взгляд Четверки, потом покосилась на озабоченно роющуюся в ящике Троечку, дернула плечиком и доверительно произнесла:

– Было бы очень неприятно потерять Открыватель, в высшей степени неприятно. Нет, дитя мое, не кивай головой. Троечке это идет, а тебе нет. Склони голову один раз, медленно, и скромно потупь глаза – вот так.

– Да, госпожа. – Плавный наклон головы был скромен, как у принцессы-девственницы.