Читать книгу - "Повелитель Теней - Петр Верещагин"

Наконец, запас демонов у Старухи подошел к концу. И она, словно в добрые старые времена, сама взялась за дело.

Неимоверно тощая и жутковатая даже для Искаженного Мира фигура двигалась по опустошенным землям. Вот он, след. Значит, этот колдун хочет заклинаний? Он их получит…

Торжествующее шипение странного наречия сорвалось со ссохшихся губ. И четверых дерзких окутал Колпак Хаоса; ни одна сила за пределами этого места не могла больше помочь им…

Искривленное лезвие ее косы поймало блеск далеких звезд, которые видны лишь в странах смерти.

– Прощай, колдун, – произнесла Старуха, занося свое оружие.

Ответом были строки рифмованного заклятия:

Мудрость Источника, Сила Теней —

Вас Повелитель зовет!

Жизнью за вызов плачу я своей,

Чтобы от Смерти избавить людей, —

Пусть же падет небосвод!

Коса опустилась, рассекая тело чародея надвое. Но мерный, бесстрастный голос продолжал звучать в воздухе:

Раскрылись Грани ада и небес,

И пала Смерть от смертных рук тогда,

И покорился Вечности Венец

Тому, кто жизнь на Тени променял

Из-под плаща Инеррена выкатился небольшой шарик, мерцавший чернотой самой Бездны, – Око Вечности, которым пользовался Хозяин Судеб. Чародей, разделавшись с Морриганом, не захотел оставлять такой могущественный артефакт без присмотра.

Против своего желания Старуха бросила взгляд на шарик, ее сосредоточенность нарушилась – и Теневое Искусство моментально обрело власть над ней. Смерть пришла слишком поздно.

Колпак Хаоса раскололся под натиском силы Ока, издав зловещий хруст. Бурлящий водоворот теней мгновенно захватил в свои кольца Старуху и начал сжиматься, одновременно ввинчиваясь в безжизненную почву Искаженного Мира. Неимоверно громкий треск оглушил всех троих.

То под действием предсмертных чар Инеррена рвался Мировой Барьер, называемый также Гранью.

Последний удар Старухи захватил с собой Тень. Моердвику удалось взмыть вверх, так что он отделался раной. Джек, как всегда, скрылся в сумерках…

Бог Смерти коротко сообщил волшебнице обо всем происшедшем.

– Теперь ты остался без своей прислужницы? – заметила Айра.

Кэрдан кивнул.

– И это избавило тебя от необходимости бросать ей вызов. – Бог Смерти покачал головой. – Все же со смертными иметь дело невероятно интересно. Такого не случалось на протяжении миллионов лет…

– Так ты не рассержен?

– Нет, пожалуй, – усмехнулся Кэрдан. – У меня имеются несколько претендентов на должность Сборщика Душ. Выберу лучшего, и все будет так, как и раньше. Однако список тех, за кем Старухе надлежало придти в первую очередь, утрачен; за это, собственно, Инеррен и заплатил жизнью.

«Может, и так, – прозвучал внутри ее сознания насмешливый голос Повелителя Теней, – но попробуй только скажи, будто дело того не стоило!»

Он знал, что делал, когда сотворял последнее заклятие: вложив в него всю энергию без остатка, чародей в очередной раз расстался с жизнью; воспользовавшись связью с Источником, он вновь переместил свое сознание в Страну Золотого Покоя – да только не было никого, кто мог бы вернуть его обратно в мир живых. То, что Инеррен делал в Обители Туманов, создавая себе новое тело, было возможно лишь там, и нигде больше. Айра же, не пройдя финального испытания, не владела Ключом…

На границе Искаженного Мира и Домов Боли установлена пентаграмма – плита из черного камня. На ней почерком Айры написано:

Ярко-белым огнем

Запылал небосклон.

И тогда содрогнулась земля:

Хаос бился здесь с Тьмой,

И не сдался герой —

Предпочел он сгореть дотла.

Но врагу отомстил

И его опустил

В мир, что холоден, мерзок и груб:

В ад отправил колдун

Паутиною рун

Смерть-Старуху, Кэрдана слугу.

Он не мертв – ведь и смерть не хозяйка ему,

Он не жив – Хаос силы забрал;

В океане Источника смотрит во Тьму

Повелитель Теней, жизнь отдавший тому,

Кто раздвинуть смог Смерти оскал.

Иногда у этой плиты останавливается огромный сгусток черноты – Моердвик, – и приносит слова благодарности единственному смертному, ставшему его союзником.

Порою мимо проходит человек, облаченный в сумерки; он также задерживается на этом месте. Иногда Джек приносит сюда еду и бутылку вина и совершает обряд поминовения – никогда и никому больше он не оказывал подобных почестей…