Читать книгу - "Командор - Алексей Волков"

И мы действительно сидели и ждали неизвестно чего, а затем, желая хоть как-то отвлечься от происходящего вокруг, решили переброситься в картишки. Постепенно игра захватила нас (даже шеф присоединился), и мы ни на что не обращали внимания, пока после полуночи на нас не накатила волна ужаса.

Никакими словами такое не передать. Совершенно внезапно нас, пятерых здоровых мужиков, трое из которых имели неплохую подготовку и успели побывать в кое-каких передрягах, почти парализовало безотчетным страхом – как детей, наслушавшихся страшных историй. Не могу сказать, сколько это продолжалось (субъективное время порой не имеет к объективному никакого отношения), а на часы я не смотрел, но, казалось, прошла без малого вечность, пока эта жуть отхлынула, пропала столь же внезапно, как и появилась, и сменилась знакомым ощущением падения. Точно прыгнул с парашютом и еще не дождался рывка раскрывшегося купола.

И – удар! Мы полетели на пол, кое-как группируясь (последнее относится к нам троим) и уже всерьез ожидая чего угодно. Сам удар оказался весьма ощутимым, но для нас все обошлось парой легких ушибов на всех. Не успели мы как следует прийти в себя, как погас свет и вспыхнула аварийная лампочка – верный признак, что на корабле что-то произошло.

Потом началась суматоха. В каюты торопливо заскакивали стюардессы, спрашивали, не пострадал ли кто, и тут же скороговоркой успокаивали, будто опасности нет никакой. А глаза у них были испуганные, красноречивее любых слов…

Суматоха продолжалась долго и закончилась приказом покинуть корабль спокойно и без паники. Только когда такой приказ выполняется спокойно? Давка была ужасная, но, в конце концов, мы погрузились в закрытую спасательную шлюпку, причем в ней оказалось несколько раненых, а потом началось еще более страшное, напоминающее американские горки, действо, и от этого аттракциона зависела наша жизнь.

Мне неприятно вспоминать окончание нашего круиза. Могу лишь сказать, что под пулями было намного легче. Там хоть что-то зависело от твоего мастерства и умения, да и сама смерть казалась не то чтобы легкой (легкая смерть достается не всем), но гораздо менее страшной. Все мои силы уходили только на одно: продержаться достойно в этом кошмаре.

Наконец нашу шлюпку выбросило на берег. Волны не желали отпускать свою добычу, продолжали бить ее, пытались оттащить назад. Командовавший нами моряк (позднее я познакомился с ним и узнал, что это второй штурман Валера Ярцев) приказал покинуть шлюпку, и я сделал это одним из первых. Прыжок из люка, приземление. Я, наверное, расцеловал бы землю, да меня окатило волной.

В шлюпке не хотелось оставаться никому. Волны продолжали накатываться, норовили сбить с ног, и пришлось помогать выбираться раненым и женщинам, доводить их до безопасного места и возвращаться. В довершение трудов забрали из шлюпки НЗ и только тогда смогли вздохнуть спокойнее.

Я вымок насквозь. Не стихал сильный ветер, и меня начала бить крупная дрожь. Но все равно я чувствовал себя хорошо. Твердая земля под ногами, опасность позади – что еще нужно человеку для счастья?

Для полного счастья ему нужен костер, чтобы хоть как-то обсушиться. Еще хорошо глотнуть чего-нибудь крепкого в целях профилактики от возможных болезней, а заодно и для успокоения нервов. Да вот только где это крепкое взять?

Оставаться на берегу было холодно, и мы волей-неволей перешли в подступающий к узкому песчаному пляжу лес. Было темно, даже очень темно, и никто не стал разбираться, что вокруг за деревья. Да никого это тогда и не интересовало. Люди еще не успели прийти в себя, все были вымотаны до предела и сразу повалились на траву. Один только штурман еще пытался что-то организовать, да мы с ребятами откололись от основной группы, решив набрать сучьев для костра. Попутно выяснилось, что у Славы в сумке есть целая бутылка коньяка, и мы распили ее на троих прямо из горлышка, оставив немного для Димы Зайцева. О прочих спасшихся мы в тот момент не думали. Может, потому, что это были люди не нашего круга и жизненных благ у них всегда было намного больше.

Все мы переоделись в сухое, причем все трое в камуфляж. Ившин служил в спецназе, а Чертков, как и я, в десанте. Правда, в отличие от меня, оба ушли в отставку лейтенантами. Только сменной обуви у нас с собой не оказалось, и наши кроссовки при ходьбе громко хлюпали.

Нам повезло. Бредя почти вслепую в поисках сучьев, мы наткнулись на какой-то распадок, наверное, специально припасенный для нас смилостивившейся судьбой. Ветер пролетал над ним, внизу же было довольно тихо, и мы перетаскали туда весь найденный хворост, а затем и перевели своих товарищей по несчастью. Скоро, создавая уют, заполыхал костер, повеяло теплом, и лица измученных людей немного прояснились.

Как мы не думали о других, попивая коньяк, так и другие не думали о судьбе остальных шлюпок. Ночь, пережитые страхи, усталость, обретенный покой сделали людей безразличными ко всему. Неизвестно, на каком мы оказались берегу, но это нас не особенно волновало: земной шар населен достаточно плотно, и утром достаточно поискать ближайший городок или поселок, а там уж помогут…

Без малого сто пятьдесят граммов коньяка с устатку и на пустой желудок подействовали на меня не хуже бутылки водки. Я захмелел, затем пригрелся и как-то незаметно для себя задремал, прижимая к себе сумку и опустив на колени отяжелевшую голову.

А утром нас ждал первый сюрприз. Среди деревьев то тут, то там были разбросаны пальмы, словно мы попали куда-то в Африку. Штурман ругался, божился, бил себя в грудь и твердил, что такого быть не может, но факты, как говорится, упрямая вещь. Солнце продолжало упорно скрываться за сплошной завесой туч, однако шторм заметно стих, и мы один за другим отправились на берег.

За ночь с «Некрасовым» вроде бы ничего не случилось. Он прочно сидел на камнях километрах в полутора от нас и тонуть пока не собирался. Левее на берегу мы увидели еще одну шлюпку, точную копию нашей, и направились к ней.

Общая картина стала ясна часа через три. Из четырнадцати спущенных на воду шлюпок цели достигли лишь десять. Еще две разбились вдали от берега о скалы, и из сотни находившихся в них человек спаслись лишь трое. Что же касается двух последних шлюпок, то об их судьбе не удалось узнать ничего – ни тогда, ни сейчас, когда я пишу эти строки. Скорее всего, их унесло в открытое море, и они сгинули там без следа. Море умеет хранить свои тайны.

Итак, всего нас собралось пять сотен человек, из них полсотни детей и почти две сотни женщин. Человек тридцать пострадали настолько сильно, что относились к тяжелораненым, а царапины и ушибы просто не брались в расчет. Никаких следов коренного населения поблизости мы не обнаружили, эфир же был по-прежнему пуст. Короче говоря, даже самым закоренелым оптимистам стало ясно, что в ближайшее время мы можем рассчитывать только на свои силы. Но сколько это продлится? День? Два?

Никакой организации у нас не было. Мы по привычке подчинялись членам команды и трем штурманам – капитан, старпом и все механики остались на корабле. Точнее, не подчинялись, а выслушивали их пожелания. Ранг находившихся на берегу моряков казался нашим боссам невысоким, хотя никто из пассажиров, включая Лудицкого, в лидеры пока не рвался. К чему навешивать на себя лишнюю ношу?