Читать книгу - "Призракам не платят сверхурочные - Ксения Томашева"

Каэл вышел, когда вторая папироса уже подходила к концу. В момент его поистине феерического появления я порадовалась, что решила отложить трапезу. Иначе подавилась бы, как пить дать.

Шляпу Каэл отмыл. О том, что он ее не просто почистил, а именно помыл, свидетельствовала вода, капавшая с полей.

Шляпа, само собой, красовалась на голове карни. С трудом найдя в себе силы отвести глаза от свежеотмытой шляпы, я проследила взглядом за сорвавшейся с переднего края каплей.

Капля летела быстро, а взгляд то и дело притормаживал. Поэтому кубики пресса я оценила уже после того, как вдоволь налюбовалась на затейливую вязь татуировки на рельефной груди. Ниже кубиков было… гхм… полотенце. Еще ниже я рассматривать не стала, поспешно вернувшись к созерцанию шляпы.

Карни, как ни в чем ни бывало, прошествовал к столу. Остановился в шаге, напряженно принюхиваясь. Я даже заметила, как трепещуют крылья его носа, втягивая воздух. Для этого пришлось задрать голову, но я все равно никуда, кроме как в лицо ему смотреть не решалась. Видимо, запах карни не очень-то и устроил, потому что на его лице промелькнула и тут же скрылась страдальческая гримаса. Когтистая рука поспешно потянулась к папиросам. Закурив и нырнув в клубы дыма, Каэл удовлетворенно кивнул и соизволил сесть. По другую сторону стола.

Я облегченно выдохнула. Из-под шляпы мелькнула знакомая клыкастая усмешка. Захотелось в него чем-то запустить. От немедленного осуществления этого желания остановило лишь то, что я вовремя поняла, что злюсь не на карни, а на себя. Точнее, свою неадекватную реакцию. Смущаюсь, словно юная девственница при первом посещении кабарэ.

— Объяснишься? — прервала я молчание.

— Нет, — пожал плечами карни.

— Ясно, — я не нашлась что ответить на такой категоричный отказ. — Где дневник?

Есть перехотелось, лучше почитаю, желательно подальше от этого типа, по крайней мере, пока он не оденется.

Дневник Каэл выудил жестом фокусника откуда-то из-за спины. Я изумленно моргнула. Помотала головой. Да нет, бред, просто мне усталость и волнения долгого дня последние мозги отшибли, раз в чудеса начинаю верить. За стулом карни, прислонившись к стене, стоял футляр с гитарой. Оттуда, видимо, и достал. Прижав дневник к груди, словно щит, я поковыляла обратно к кровати.

“Не нравится мне этот парень. Скользкий он какой-то. Утверждает, что он в племени за главного, но кто их тут поймет. Дело осложняется еще тем, что диалект у местных весьма своеобразен. Даже наш толмач понимает не все. С этого стервеца, конечно, станется саботировать, но мне кажется, что сейчас парень искренне сбит с толку.

Занятно: мне всегда казалось, что несмотря на множество говоров и диалектов (да у них у каждого племени свой!) два карни друг друга способны понять без проблем. Стоит этим созданиям пообщаться хотя бы с полчаса, и языковая разница перестает их волновать. Они и людские языки учат поразительно быстро, даром, что письму не обучаемы патологически. А вот с нашими гостеприимными хозяевами общий язык найти не удается второй день.

Толмач только плечами пожимает, да руками разводит. Лопочет что-то о божественном вмешательстве. Начинаю переживать, как бы не о помешался, очень уж у него взгляд при этом дикий. Вздрагивать начал при каждом шорохе. Остаться без единственного толмача в сердце Старого Континента — то еще удовольствие. Не все племена рады гостям, есть и те, которые могут пригласить на ужин. В роли главного блюда.

Заметка на будущее: толмача брать запасного. Тяжело найти хорошего вышколенного раба, который и с местными болтать лишнего не станет, и работу хорошо выполнит, но лучше раз переплатить торговцам, чем потом иметь проблемы.”

— Поешь, — мне под нос сунулась тарелка с бутербродами.

Дневник Крутого Ханни я едва успела выдернуть, иначе поставил бы прямо на него. Возмущаться толку нет: тот же насмешливый взгляд черных глаз из-под шляпы. Одеваться карни из принципа не спешит, заметил, что я смущаюсь? Впрочем, пусть лучше насмешливый, чем испуганный, как у Сэла в кабинете днем, или непонятный, как при лечении моих “боевых ранений”. Сейчас Каэл хотя бы вновь стал похож на того самоуверенного парня, которого я встретила в “Трех саксофонах”.

— Горячий, — карни протянул мне дымящуюся чашку с чаем. А вот это как раз вовремя. В номере не жарко, а спиртного, чтобы согреться, нет. Все, что было, клыкастик щедро на мои ранки вылил.

Стараясь не обжечься, осторожно перехватила у карни чашку. Пространства для маневра было маловато, и я невольно скользнула пальцами по его руке. Замер, даже дышать перестал. Убедившись, что держу чашку крепко, поспешно убрал руку. Ну-ну. Решил, что теперь его очередь недотрогу изображать? С интересом заглянула карни в лицо. Но смотрел Каэл не на меня, а в раскрытый дневник. И выражение у него при этом было самое, что ни есть, задумчивое.

“Главный” заинтересовался зеркальцем. Говорит, что может предложить на обмен “нечто особенное”. Толмач кривится, делает страшные глаза и вообще, кажется, впал в суеверный ужас от предложения. Мне любопытно. Возможно, диковинка и в самом деле столь необычна, что за нее удастся выручить немало.

Однако меня больше интересуют самоцветы. Похоже, эти ребята сидят прямо на крупном месторождении. Хочу договориться о постоянных поставках. Эксклюзивных. Передал через толмача, что могу в обмен на самоцветы завалить племя зеркалами всех размеров и тканями всех расцветок. На ткани “главный” согласен, а вот зеркала особого энтузиазма не вызвали. Похоже, хочет остаться единственным владельцем этой диковинки на все племя.”