Читать книгу - "Желание - Трейси Вульфф"

– Она есть, она там, Грейс, – повторяет Реми, и в его словах звучит такая убежденность, что часть меня хочет заорать на него, сказать ему, что он не может этого знать. Что родители каждый день творят дикие и ужасные вещи, говорят тебе неправду. Некоторые вещи многие так и не узнают, но иногда они выплывают наружу, и, когда это происходит, нельзя прятаться от правды, поскольку это все равно ничего не изменит. Но его вера в мать непоколебима.

– Тебе просто надо копать, пока ты не найдешь, куда она поместила ее.

– Откуда ты знаешь, что она тебе не солгала? – спрашиваю я.

– Потому что это моя мать, – отвечает он. – Быть может, она и допускала в своей жизни ошибки, но она не оставила бы меня без защиты. Ни за что. И она защитила меня таким образом.

И в его словах звучит нечто такое простое и такое глубокое, что это возвращает меня в те дни, когда мои родители еще были живы. К шепоту ссор, к завтракам и ужинам, полным напряжения, к тому, как они замолкали, когда я входила в комнату.

Как же я могла об этом забыть, думаю я, опять ища магическую силу Реми. Как я могла забыть, какое напряжение царило в нашем доме? Как всякий раз, когда я оборачивалась, моя мать давала мне чашку чаю. И настаивала на том, чтобы я выпила его, хотя я бы предпочла выпить банку «Доктора Пеппера».

Как они попросили меня провести с ними воскресенье, чтобы поговорить кое о чем, а я ответила, что не могу, потому что мне надо отработать в качестве волонтера еще несколько часов, чтобы включить этот опыт в заявки, которые я разошлю в университеты.

Теперь все это кажется таким глупым – как глупо, что я упустила последнюю возможность поговорить с моими родителями, увидеть их живыми из-за того, что хотела прихвастнуть во вступительных заявках, которые я отправлю в университеты. Которые я в итоге так и не заполнила. Как все получилось нелепо.

Видя крошечные, едва заметные проблески магической силы Реми, я не могу не спрашивать себя, о чем они хотели со мной поговорить и как я могла забыть, что у них было такое желание. Решили ли они, что я наконец стала достаточно взрослой? Собирались ли они сказать мне, что они сделали? Собирались ли они рассказать мне все?

Я уже никогда этого не узнаю – они погибли до того, как мог состояться этот разговор. Тормоза машины отказали, она упала с обрыва, и Лия добилась своего.

Как-то так.

И теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, мне не следует обвинять их в том, что они так и не открыли мне правду.

Жесть ли это? Да, и еще какая.

Мне горько от того, что я никогда не смогу поговорить с моим отцом о его рунах, или о моей горгулье, или об этой чертовой катастрофе с узами сопряжения, начало которой положили они.

Мне горько, что моя мать никогда не узнает, как мне нравится летать, как мне не хватает ее чая и как я тоскую по ней.

Но, стоя здесь и обшаривая душу Реми в поисках магической силы, я не могу не думать, что они сделали все, чтобы уберечь меня. Как делаю я сама, когда не говорю Джексону о том, что с нами сделала Кровопускательница – поскольку это только причинит ему боль. Так зачем ранить его, если этого можно избежать? И зачем рассказывать об этом Флинту, ведь это лишний раз заставило его еще раз пережить боль от того, что Джексон отверг его?

Иногда в жизни не бывает правильных и неправильных ответов. Иногда тебе достаются отстойные карты, и ты молишься о том, чтобы сделать как можно больше с тем, что у тебя есть – и при этом не причинить никому вреда.

Иногда только это тебе и остается.

Так обстояло дело и с Реми, когда он привел нас туда, где мы находимся сейчас, хотя он и не доверял нам. Так обстоит дело со мной, пытающейся отыскать его магическую силу, хотя я понятия не имею, как это делать.

Эта мысль заставляет меня вновь сосредоточиться на Реми. На вере в то, что он прав. Его магическая сила слишком важна, чтобы мать лгала ему насчет нее, этого просто не может быть, если она хотела, чтобы ее сын когда-нибудь нашел способ выбраться из этой тюрьмы.

– Ты прав, – говорю я ему. – Твоя мать не стала бы тебе лгать.

И я снова погружаюсь в глубину, пытаясь отыскать проблеск его магической силы, проблеск чего-то такого, что смогло бы его спасти.

Его глаза опять вихрятся, будто в них клубится серо-зеленый дым, и мне становится ясно, что я на верном пути. Вдруг передо мной встает она – нет, не его магическая сила, а гигантская стена. Все внутри меня кричит, что его сила здесь, спрятанная за этой стеной, скрытая от меня и от всех остальных – ее возвела его мать, и стена защищала его все эти годы в тюрьме. Она спрятала его магическую силу так глубоко, что никто не мог добраться до нее. Ни Харон, ни кто-либо другой.

Но Реми больше не ребенок, и его магическая сила – это единственное, что может спасти его сейчас.

Я наклоняю голову и пытаюсь пробиться сквозь эту стену, вгрызаясь в нее опять и опять…

Мою кисть охватывает пламя.

– О боже! – вскрикиваю я, когда пламя начинает жечь и мое предплечье.

Теперь мою руку окружают языки его магической силы, они скользят между моими пальцами, играют с ними в кошки-мышки.

Теперь пылает уже вся моя рука, и я вижу, что тату светится благодаря магической силе, текущей сквозь меня, светится каждая его точка – от моего запястья до плеча. Моя рука горит от магической силы Реми.

Я вбираю в себя ее всю до последней искры, тяну, пока радужки его глаз не перестают вихриться и не принимают нормальный вид.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, видя, что он пошатнулся.

Он пожимает плечами, и секунду мне кажется, что сейчас он осядет на пол. Я знаю, каково это, знаю, какую опустошенность чувствуешь, когда лишаешься своей магической силы. И, хотя он имел доступ только к малой ее части, он наверняка чувствует себя ужасно, утратив ее.

Я гляжу на браслет на запястье с ненавистью и яростью, которые обычно берегу для Сайруса и Коула. Когда мы выберемся отсюда и избавимся от этих мерзких штук, клянусь, я порву всякого, кто попытается нацепить на меня такой браслет.

Реми шатается, я протягиваю руку и пытаюсь поддержать его. Но Хадсон уже тут как тут, он поддерживает Реми как может, хотя у него тоже осталось мало сил.

– Ты готов? – спрашиваю я, потому что, если утратить магическую силу было так тяжело, я даже представить себе не могу, каково получить ее обратно разом – тем более что он еще никогда не ощущал в себе столько этой силы.

Но Реми только подмигивает мне, затем широко расставляет ноги, наклоняет голову и говорит:

– Ты же знаешь меня, ma chere. Я всегда готов – готов с самого рождения.