Читать книгу - "Светлая сторона Луны - Сергей Дорош"

— Ты ведь любишь Плутон. За что?

— За то, что он воспитал нас, — не задумываясь, ответил я. — Тех, у кого на пути боятся стоять даже считающие себя бессмертными. Только выросший на Плутоне может считаться настоящим высшим, настоящим дайх!

— Ты убил свой Плутон, — выделяя каждое слово, сказал Шут.

— Как это? — Я замер, ошеломленный.

— Ты уничтожил создавшую тебя планету. Ее сердцем был Конклав. Ее кровью была необходимость доменов в убийцах. Но ты уже уничтожил Конклав, и ты разрушил школы всех планет. Уже в двух подвластных тебе доменах высших обучают на месте. Как ты думаешь, долго ли будут ждать остальные, прежде чем поступят так же, чтобы противостоять тебе, дабы выжить? Никто не станет покупать у тебя убийц — им ведь нельзя доверять. А значит, в Паучатнике не будет новых детей, и продуктов на Плутон поставлять никто не будет. Останутся племена и банды, но ты ведь и сам знаешь: без притока свежей крови — это не то. Еще одно поколение — и о твоем любимом Плутоне все забудут. Кстати, некому больше добавлять в воду планеты вещества, превращающие в высших, так что даже племена выродятся. Ты ведь не знал, что Плутонский Паук контролировал и этот процесс? А если бы и знал, ничего не изменил бы.

У меня не хватало слов. Он действительно был прав. Я убил свой Плутон, которым так восхищался. Почему это никогда раньше не приходило мне в голову? Но Шут не дал мне уйти в себя.

— Ты хотел попросить меня сразиться с Руисом? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Я отказываюсь.

— Шут, ты не понимаешь. Мы все равно его убьем. — Прежняя злость вернулась практически сразу, словно верный пес, задремавший на солнышке, когда его разбудил грозный окрик хозяина. — Просто сейчас использовать тебя проще и для нас, и для тебя, кстати.

— Да-а-а… — Он поднял глаза к небу. — Использовать.

— Ну не использовать, а…

— Ты хотел сказать «попросить», — подсказал он. — Но ведь для великого Миракла это так сложно — просто попросить того, кого он уже списал в запас. Или на убой. Куда ты меня списал, Миракл?

— Никуда я тебя не списывал, и да — я прошу.

— Мне не справиться с ним. А умирать я пока не хочу.

— От тебя и не требуется убивать его, просто задержать. Часа хватит вполне.

— Да-а-а…

— Что ты все дакаешь?! — Моя рука легла на топор, но я одернул себя.

— Ты не понимаешь. Никто из адептов Марса с ним не сладит. Я думал о нем, думал, почему плутонцы держатся дольше марсиан. Он пуст внутри. Предвиденье на него не действует, а мы слишком привыкли полагаться на эту свою способность. Вы же отбрасываете его, едва оно вас подводит, действуете, как привыкли, потому шансов у вас больше. Миракл, меня вполне устраивает моя жизнь. Я не хочу умирать. Здесь есть достойные ученики. Вот тот же Франциск. Это он придумал вооружить новичков алебардами. Мы разрыли один из складов. Когда-то на Темной стороне, в Сапфирном домене, были отряды алебардистов. Северянам это оружие досталось как трофей.

— Да не об алебардах я сейчас! И не о Франциске твоем!

— Миракл, ты выгнал меня. Возможно, это правильно. Здесь мне нравится больше. Я подожду, посмотрю, чем у вас все закончится.

— Значит, от тебя мне помощи ждать не приходится? — сквозь зубы процедил я, уже еле сдерживая желание снести ему голову и посмотреть, как она полетит, звеня бубенчиками, которые украшали шутовской колпак.

— Возможно, в память о том, что ты был одним из моих лучших учеников, и из жалости, что из тебя вышел хреновый наставник, я дам тебе один совет. Ищи среди плутонцев. Ищи того, кто способен противостоять Марсу за счет науки Плутона. Тогда у тебя, может статься, и будет твой час.

— Грешник! — осенило меня. — Но он же не убивает!

— Ты сам мне сегодня сказал, что хочешь не убить, а задержать. Поскули о жизнях, которые отнимают люди Руи, о великом благе плутонцев, которые иначе умрут, не раскаявшись. Грешник может поверить в эту чушь. Ну а если он не поможет, значит, не поможет никто.

* * *

Изумрудному отвели небольшую комнатушку. Их много было на нижних этажах замка. Странно — чем выше положение человека, тем выше он живет. Я бы лично предпочел жить внизу. Необходимость подниматься по лестницам утомляла. Грешник сидел у ложа своего пациента. Я вошел без стука. Израненный предводитель ниндзя, казалось, даже не дышал. Его лицо скрывали повязки, так что разглядеть черт я не смог. Тело худощавое, жилистое, видно каждое ребро. Видать, плохо кормят в Изумрудном домене. На боку, куда пришелся удар ноги друида, наливался чернотой огромный синяк. Многочисленных порезов я не считал. Грешник встал мне навстречу.

— Ну как он? — спросил я. Мне было абсолютно плевать на здоровье этого наемника, но лекарю мое внимание к его пациенту должно понравиться.

— Будет жить. — Грешник благодарно кивнул. — Низший уже умер бы три раза. Не каждый высший такое перенесет, но он сделан из крепкого материала. Некоторые внутренние органы отбиты, большая кровопотеря.

— Подробностей не надо, все равно не пойму. — Я располагающе улыбнулся и развел руками. — Работы для тебя здесь много?

— Уже нет. Он чудом не потерял глаз. Но раны заживут, и по крайней мере он будет симпатичнее Хантера, но шрамы останутся страшные. Правда, шрамы на его душе еще страшнее.

— Ладно, я не о нем зашел поговорить. Ты слышал об истории с Руисом?

— Слухами замок полнится, — уклончиво ответил Грешник.

— Каждый день он вызывает на поединок одного из наших. Пока бой продолжается, его всадники сидят в своем лагере и никого не трогают.

— Знаешь, Миракл, а он ведь ждет тебя, этот Руи, — заметил Грешник, бросив на меня пронзительный взгляд из-под капюшона.

— Ты же понимаешь, что я с ним не справлюсь?

— Понимаю. — Он склонил голову. — С одной стороны, мне хотелось бы, чтобы ты пожертвовал собой и прекратил эту резню. А с другой — я понимаю, каким ударом это будет для Пантеры.

— Но есть и другой вариант, — издалека начал я. — Ведь необязательно кого-нибудь убивать или кем-нибудь жертвовать. Достаточно найти того, кто сможет противостоять ему на равных.

— Ты сейчас обо мне? — горько усмехнулся он.

— Я не знал, как это сказать, — понимаю, задача не из простых. Но раз ты уже понял — да, я о тебе. Ты идеален, Грешник. Если кто и может дать отпор ему, то это — ты. И ты его не убьешь. Все останутся живы. Подумай, скольких ты спасешь. День, другой — ему это надоест. Он уберется восвояси, когда поймет, что его людям не дадут действовать. Он — человек чести, не нарушит слова. Ведь ты понимаешь, что лекарь должен спасать жизни. Ты можешь спасти тысячи.

— Понимаю, — сказал он как-то отстраненно. — Возможно, ты и прав. Это может стать моим искуплением. Но мне все равно что-то не нравится.