Читать книгу - "За гранью - Марк Энтони"

— Мы с тобой многому успели научиться, Трэвис, — задумчиво проговорила она, вглядываясь в языки пламени. — Не прошло и двух месяцев, а мы не только привыкли и приспособились к этому миру, но с каждым днем становимся все более неотъемлемой его частью. А ты как считаешь?

Трэвис опустил голову, то ли глядя в огонь, то ли рассматривая собственные руки. Грейс впервые заметила, какие они у него красивые: некрупные, но сильные, изящные, с длинными прямыми пальцами.

— Даже не знаю, что и сказать, Грейс, — заговорил он после долгой паузы. — Приспособились — возможно, но я не уверен, что когда-нибудь смогу привыкнуть. Пойми, я не утверждаю, что этот мир плох или хорош. В чем-то он прекрасен, в чем-то ужасен — точно так же, как наша родная Земля. И я не могу отрицать, что мне здесь нравится. За два неполных месяца я завел больше настоящих друзей, чем за всю жизнь. И все же я постоянно чувствую себя посторонним. Я тут чужой, Грейс, и от этого никуда не денешься. Я никогда не стану тут своим. Поэтому мне обязательно нужно вернуться домой, в Колорадо.

Грейс хотела было возразить, но передумала. Да и что могла она сказать? Что не разделяет его взгляды? Или, наоборот, разделяет? Она вдруг поняла, что затрудняется сделать однозначный выбор. Спору нет, она чуть ли не каждый день вспоминала Денвер, отделение экстренной помощи, своих пациентов, но все это казалось отстраненным и далеким, как расплывчатые кадры старой черно-белой кинохроники. Одним словом, она вовсе не была уверена в том, что хочет вернуться назад, а еще меньше в том, что когда-нибудь сможет.

— Выпьем по стаканчику вина? — предложил Трэвис.

— Я принесу, — шагнула к буфетной полке Грейс, но Трэвис ее опередил.

— Сиди уж, я сам. Не забывай, я все-таки владелец салуна — мне и карты в руки.

Не успели они оглянуться, как пара стаканчиков переросли в пару полных кувшинчиков. После первого Трэвис и Грейс перебрались в спальню Мелии, где было намного уютней, разожгли там огонь и привольно развалились на необъятной кровати, потягивая винцо из кубков и с ностальгическим смехом предаваясь воспоминаниям о покинутых на Земле благах цивилизации.

— Пицца! — мечтательно облизнулся Трэвис. — Не пожалел бы всего Совета Королей в обмен на одну горячую пиццу!

— А я бы их всех с удовольствием променяла на горячий душ, — призналась Грейс, мысленно застонав от одной мысли об утраченной роскоши: горячий душ был единственным, что позволяло ей выдерживать сумасшедшее напряжение бесконечных дежурств в отделении экстренной помощи Денверского мемориального. Как часто, улучив минутку, закрывалась она в одной из душевых кабинок для персонала, включала воду на полную мощность, закрывала глаза и подставляла обнаженное тело мощным струям, смывающим и с кожи, и с души накопившиеся усталость, кровь и человеческие страдания. Воистину чистота — залог здоровья. В том числе и душевного.

— Хорошо бы еще пивка, в котором ничего не плавает, — продолжал перечень Трэвис.

— Ага, — согласилась Грейс, прикладываясь к кубку. — И синие джинсы с футболкой. А мне — нормальное нижнее белье из хлопка с эластиком. И чтоб свежая смена на каждый день.

— Прекрати меня заводить! — притворно зарычал Трэвис. — Смотри, с огнем играешь, женщина!

Грейс схватилась за живот, едва успев отставить кубок, и так расхохоталась, что закололо в боку. Она ужасно давно не смеялась от всей души, и это полузабытое удовольствие согрело ее не хуже огня и вина.

Усталость от долгой верховой прогулки и обильное возлияние постепенно начали сказываться. Голоса их становились все глуше и звучали все реже, пока наконец окончательно не умолкли. Последним, что запомнила Грейс, перед тем как провалиться в глубокий сон без сновидений, были большие пушистые снежные хлопья, беззвучно кружащиеся за окном.

Ее разбудил мягкий приглушенный звук — такой тихий, что Грейс сначала подумала: падает снег — и снова задремала, придвинувшись поближе к теплому телу Трэвиса рядом.

Внезапная мысль обожгла ее, мгновенно прогнав сон: какой снег, если разбудивший ее звук донесся из соседней комнаты?!

Грейс открыла глаза и насторожилась. Потускневшие угли в камине едва рассеивали ночной мрак, но через несколько мгновений она приспособилась к темноте. Что-то багрово блеснуло над ее головой — длинное, узкое, заостренное. И колеблющаяся тень позади, больше похожая на сгусток черноты. Острый предмет начал опускаться, и Грейс, лишь в последний миг осознавшая, что это такое, успела выкрикнуть — на большее не хватило времени — всего одно слово:

— Трэвис!!!

С силой оттолкнувшись от его плеча, что вызвало возмущенный возглас разбуженного столь бесцеремонным образом Трэвиса, она покатилась по кровати в противоположном направлении. Чудом миновав ее ухо, клинок вонзился во что-то мягкое. В матрас? В человеческую плоть? Грейс даже головы повернуть не успела: толчок был слишком сильным, и она, не удержавшись на краю, свалилась с кровати на пол.

Падение на миг оглушило ее. Опомнившись, она вскарабкалась на четвереньки, подняла голову и вновь оказалась лицом к лицу с охотящейся за ней тенью. Только теперь она ясно видела, что это не тень, а человек в черном балахоне. Лица его, скрытого под капюшоном, Грейс разглядеть не смогла, зато хорошо рассмотрела сильную мускулистую руку, сжимающую длинный блестящий кинжал. При виде алого пятна на острие серебристого клинка Грейс почувствовала, как ее внутренности завязываются ледяным узлом. Кровь! Трэвис ранен!

Рука взметнулась вверх, занося оружие для удара, и в этот мимолетный миг Грейс успела заметить, что клинок чист. Она ошиблась, приняв за кровь отблеск угасающих углей на лезвии. Слава Богу, что Трэвис не пострадал, но сейчас смертельная опасность угрожала ей самой. Занесенный кинжал застыл в высшей точке, и Грейс поняла, что уже не успеет ни подняться на ноги, ни метнуться в сторону, чтобы избежать смертоносной атаки.

— Оставь ее в покое, негодяй!

Трэвис стоял за спиной убийцы, неловко выставив перед собой малакорский стилет. Красный камень в его рукоятке багрово светился, отражая тлеющие в очаге уголья. Нет, это не отражение! Грейс с изумлением увидела, что странный камень пылает собственным огнем — тревожным и зловещим. Трэвис отвел руку в коротком замахе и резко ткнул острием вперед.

Человек в черном балахоне стремительно развернулся и неуловимым, с виду ленивым и небрежным движением с легкостью парировал выпад. Выбитый из руки Трэвиса кинжал со звоном ударился о стену и затерялся во мраке. Обезоруженный Трэвис растерянно застыл на месте, не предпринимая никаких попыток предотвратить ответный удар противника.

Оба при этом совершенно упустили из виду оставшуюся без присмотра Грейс, которая отнюдь не собиралась сидеть сложа руки и смиренно наблюдать, пока какая-то сволочь будет резать ее друга и земляка, как барана на скотобойне. Не поднимаясь с четверенек, она рванулась вперед, вытягивая в броске руки, и ухватилась за что сумела — за край грубого черного балахона непрошеного гостя. Ухватилась и дернула изо всех сил.