Читать книгу - "Ни слова о драконах - Ульяна Бисерова"

— Жизнь, — прохрипел старик. — Я сохранил твою жалкую, никчемную, пустую жизнь, когда ты приполз, как шелудивая гиена, чтобы предать своих друзей.

В слепой ярости гонец схватил графин с водой и грохнул об пол. Осколки брызнули во все стороны. Сашка вжалась в стену и затаила дыхание.

— Игра еще не окончена, — прошипел Тобиас. Вне всяких сомнений, это был он, хотя узнать в нем мальчишку, который однажды спас жизнь Сашки, заплатив за это высокую цену, было почти невозможно. Сейчас, из-за разного течения времени, разрыв между ними увеличился, а тогда он был лишь немногим старше ее — смуглый нескладный мальчишка, немногословный и верный друг. Сашка вспомнила, как они, обхитрив никогда не спящего двухголового пса Гармра, спустились подземный лабиринт. Как угодили в логово тролльда, который счел, что два худых подростка — недурной суповой набор. Больше всего на свете он любил отгадывать загадки, и им удалось обвести его вокруг пальца. Но в темных закоулках лабиринта притаилась мантикора. Мерзкое чудовище с телом льва, крыльями летучей мыши и загнутым, как у скорпиона, хвостом с ядовитым жалом. Тобиас вынул меч, чтобы принять бой и дать Сашке шанс на спасение. Только она не убежала. Желтые кошачьи глаза мантикоры парализовали Сашку, лишили воли. Не сводя немигающего кошачьего взгляда с кольца на ее шее, мантикора крадучись приближалась, словно и не замечая Тобиаса. Их разделяло всего несколько метров, и Сашка уже слышала клокочущее дыхание зверя, в азарте хлеставшего себя по бокам хвостом с жалом, напоминающим хорошо заточенное копье. Тобиас бросился, пытаясь пронзить ее клинком, но тот соскользнул, не причинив ей вреда. Атаки мантикоры были быстры и продуманны. Лицо Тобиаса посерело от боли: из правого бока сочилась кровь, а левая рука повисла, как пришитая. Мантикора утробно урчала, радуясь скорой победе. Счет шел на секунды. Сашка с разбега запрыгнула на холку чудовища, чувствуя, как за ее спиной бешено хлопают крылья обезумевшего от ярости зверя. Побелевшими пальцами она вцепилась в косматую гриву, выхватила кинжал и что есть силы вонзила его за правое ухо зверя. Краем глаза Сашка заметила, как зазмеился, закручиваясь и поднимаясь над землей, хвост со смертоносным жалом. Воздух засвистел, и Сашка крутнулась на шее мантикоры. Жало вонзилось в то место, где еще секунду назад сидела Сашка. Зверь взревел от боли и ярости. Сашка висела на гриве, так близко от острых клыков, что клочья пены из разинутой пасти чудовища падали ей на волосы. Через мгновение мантикора рухнула, как подкошенная, смяв ее под собой. Собрав последние силы, они двинулись дальше, пока не заметили в одной из пещер серебристое сияние. Любой звук, даже едва слышный шорох, превращался под высокими сводами в гремящий камнепад. Мягкое свечение струилось из дальнего закута, где в грубо сколоченной клетке стоял, осторожно перебирая копытцами, единорог. Белоснежная шелковая грива почти касалась земли, а посреди лба был длинный витой рог. Прежде Сашке казалось, что единорог должен напоминать лошадь, но он был, скорее, похож на олененка — стремительный, тонконогий, с большими доверчивыми глазами. Тобиас торопливо схватил ее ладонь и приложил палец к губам. Сашка проследила за его взглядом и замерла от ужаса: то, что поначалу показалось ей небрежно брошенным мотком толстого каната, на самом деле было огромной змеей, покрытой иссиня-черной чешуей. За их спинами раздалось тихое зловещее шипение. Тобиас быстро обернулся, а Сашка зажмурилась от леденящего ужаса. У нее не было сил открыть глаза. И вдруг поняла — в пещере царит абсолютная тишина, словно в могильном склепе. От взгляда василиска Тобиас окаменел. Обратив колдовство василиска против него самого, Сашка, одолела порождение тьмы и освободила единорога. Прощаясь с верным другом, который встретил опасность лицом к лицу и отдал жизнь за нее, Сашка гладила холодный камень, всматривалась в знакомое лицо, стараясь навеки впечатать его в памяти. Кое-где серый камень отслоился и осыпался, как старая штукатурка, и под ним проглядывала кожа. «Чтобы освободить Тобиаса из каменного саркофага, нужно омыть его живой кровью», — сказал единорог. Сашка полоснула клинком по левой ладони, провела по щеке Тобиаса и закричала от дикой боли: рука покрылась язвами и волдырями, словно на нее брызнули кислотой. Камень, на котором остались кровавые отпечатки ее ладони, шипел и пузырился, как сода в уксусе. Закусив губы от боли, Сашка снова и снова прижимала ладонь к статуе, и каменный панцирь таял от ее прикосновений. Руку невыносимо жгло, из язв сочились гной и сукровица. Она надеялась увидеть хоть малейший признак жизни. Но Тобиас был неподвижен. Видя ее горе, единорог оживил Тобиаса, но предупредил, что яд василиска превращает в камень не только тело, но и душу. «Это уже не тот Тобиас, которого ты знала. Тебе придется смириться с тем, что ты потеряла друга», — сказал он. И Сашка попятилась, наткнувшись на враждебный, чужой взгляд другого, незнакомого Тобиаса. Спустя пару дней он исчез во время кровопролитной битвы, когда лесные братья пытались отбить обоз и заключенных, которых стражники перегоняли в королевскую тюрьму. В следующую их встречу он был среди похожих на смутные тени наемных убийц Кронка и по его приказу пронзил сердце Ильстрема, бесстрашного предводителя лесного братства…

Когда Тобиас в заляпанном грязью дорожном плаще, отвесив лорду-канцлеру шутовской поклон, удалился, Сашка на цыпочках прокралась к двери. Но стоило ей коснуться позолоченной ручки, как старик снова зашелся в иссушающем кашле.

— Эй, мальчишка! — просипел он.

Сердце Сашки ухнуло в бездну. На негнущихся ногах она подошла к креслу.

— Налей вина.

Она сняла с каминной решетки кувшин и плеснула черное вино в серебряный кубок с затейливой гравировкой. Руки мелко дрожали, и несколько капель упало на каменный пол. Сашка втянула голову в плечи, ожидая окрика. Но канцлер, погруженный в раздумья, не заметил ее оплошности. Сделав глоток, он, не удостоив маленького пажа даже взгляда, отпустил ее небрежным взмахом руки.

С бешено колотящимся сердцем Сашка попятилась, бесшумно притворив за собой дверь. Она чинно удалилась, спиной чувствуя взгляды стражников. Но стоило ей свернуть за угол, как ноги подкосились. Она прислонилась к холодной каменной стене и закрыла глаза. Лоб пылал. Кронк был в шаге от нее — жалкий, дряхлый, немощный. Ей выпал шанс отомстить за тысячи безвинных, погибших по его вине. Один быстрый взмах кинжала, и… Сколько раз она видела это во сне. Но ей не хватило духу. Не хватило ненависти…