Читать книгу - "Единственный Воин Королевы - Валерий Иващенко"

– Я обвиняю бывшего виноградаря Санто – в краже! Он был пойман с вещами, выкраденными из моего дома. Я простил бы ему этот грех, но при поимке он тяжело ранил слугу. И даже это не так страшно – мой старый гувернёр поправился от ран. Но мать Санто, почтенная и уважаемая в посёлке женщина, не вынесла позора своего сына. Вчера мне сообщил управляющий – разум её помутился, и она наложила на себя руки… Графиня откинулась на спинку своего кресла, закрыв глаза рукой. Смерть… опять смерть – словно вся грязь и пороки человечества собираются в грязную клоаку, что в конце концов заканчивается – ею… Сир Паоло выждал паузу, давая своей графине время прийти в себя и испепеляя преступника яростным взглядом.

– И вот в этом – я обвиняю! – чуть тише, с печалью закончил он. Запахнул на себе плащ и сел, давая понять, что более говорить не намерен. Донна Франческа подала голос.

– Улики проверены? Нет ли какой ошибки? Один из собравшихся шагнул вперёд.

– Увы, почтенная сеньора – ошибка исключена. Слуга и сторож дали показания, и они совпали до мелочей. А за пазухой вора найдены были серебряные предметы посуды из благородного дома… Старый рыбак Родольфо оторвал руку от немилосердно терзаемой бороды и поднял вверх, давая знак, что хочет говорить.

– Такое неслыханное злодеяние, как кража из дома своего господина, не могло произойти внезапно и само по себе. Что предшествовало этому?

– Санто большую часть времени вёл праздный образ жизни, редко просыхал, и денег ему постоянно не хватало. Рыбак посмотрел на рыцаря.

– В таком случае в случившемся есть и вина сира Паоло. Собравшиеся негромко загудели – шутка ли, обвинить самого рыцаря! Однако сир Паоло встал.

– Почтенный Родольфо прав, и я своей вины с себя не снимаю. Замечу лишь, что в последнее время я часто выполняю поручения её светлости, и у меня не всегда есть время заниматься делами поместья и деревни. Однако храбрый и оказавшийся весьма неглупым рыбак не сдался.

– В таком случае вашей милости следует обзавестись супругой – хозяйкой дома, советчицей в делах и матерью детей. Прошу уважаемую графиню взять этот вопрос под свою ответственность. Донна Франческа и молчаливый сир Джованни неожиданно поддержали простого рыбака, и её величество заверила, что теперь «наш Паоло не отвертится». Ещё некоторое время шло разбирательство, и наконец, перед креслами вынесли ящичек, и слово взяла графиня.

– Теперь вам предстоит решить судьбу несчастного. Решайте трезво и непредвзято – но помните, что возврата нет. Бросите в ящик белый шар – пощадить, чёрный – виновен! Один из горожан медленно и торжественно пронёс перед креслами обитый серой материей ящичек, напоследок с поклоном подойдя к графине. Пять раз стукнули шары о дно, пять раз решалась судьба человека. По традиции, если в результате решения внутри оказывался хотя бы один белый шар, то обвиняемого через некоторое время приговаривали к более мягкому наказанию. Но сегодня в зале словно витал скорбный дух матери – и горожанин высыпал на стол пять чёрных – пять голосов «виновен». Сам Санто словно стоял в оцепенении, не видя и не слыша ничего. Но судьба его уже была решена и снова заговорила графиня. Но на этот раз голос её был мягким и чуть взволнованным.

– По традиции Ривердэйла у нас в графстве нет смертной казни, да и вообще тюрем. Я, как верховный судья в здешних делах, имею право решить – чья душа заменит душу преступника в этом теле и хотя бы отчасти восстановит справедливость. Внесите! Обычно, если суд доходил до полного обвинения, с помощью магического зеркала душа преступника стиралась из тела, а на её место неведомые силы как бы копировали сущность кого-то по решению правителей Ривердэйла. Но сегодня был особый случай. В залу четверо нарядно одетых моряков в сопровождении капитана Калхана внесли носилки, и собравшиеся увидели там тело бледного, искалеченного, едва живого Пьетро. Капитан поклонился, и сильным голосом человека, привыкшего отдавать команды с капитанского мостика, произнёс:

– Вот перед вами молодой и храбрый сын нашей земли – Пьетро, сын Челии и покойного ныне Фабьо из Плотницкого квартала. Он честно служил и работал. И храбро защищал корабль, пассажиров и имущество, когда седьмицу тому на нас напали пираты. Но – в бою он так пострадал, что сейчас жизнь держится в его истерзанном теле только усилиями целителей да магией наших волшебников. Графиня поблагодарила капитана, и чуть возвысила голос.

– По праву повелительницы Ривердэйла я повелеваю – вместо души преступника в тело Санто будет перенесена душа честного моряка, вынужденного иначе умереть от ран и страданий. Поскольку такие приказы уже даже не обсуждаются, а быстро и с максимальным тщанием выполняются… ритуал был давно известен, хотя и не так приятен. Перед графиней поставили трясущегося от ужаса преступника. Миг-другой он ещё боролся. Но его мечущийся взгляд всё равно попал в глаза повелительницы – и хриплый вой обречённого стих. Его воля была подавлена Силой – той Силой, что творит чудеса. Еле приметный знак Люции – и с осуждённого сняли путы. Неровно шагая и деревянно подёргиваясь при каждом движении, уже не принадлежащее человеку тело поднялось на возвышение и легло на алтарь. Рядом на свободную половину моряки поспешно положил носилки со своим умирающим товарищем. Даже издали было видно, что дела его плохи – правого плеча и половины лица попросту не существовало… А зеркало вверху уже обрело бездонную черноту, из которой смотрели холодные и незнакомые морякам созвездия. Графиня чужим голосом произнесла несколько слов, воспринимаемых не слухом, а морозным ощущением по спине. Ярчайшая лиловая вспышка, судорожный вскрик с вершины алтаря – и всё стало кончено в один миг. На носилках остались лишь пустые окровавленные одежды, а бывший Санто вздрогнул, сел и недоумённо стал осматривать себя. Заметив в зале графиню Лючию, человек соскочил с алтаря и, мимоходом отдав приветствие Калхану, склонил колено и голову перед нею.

– Как ты себя чувствуешь, Пьетро? – голос её высочества был ласковым и усталым.

– Ваша светлость… как же это? У меня же руки не было. И лицо… – он с недоумением стал ощупывать себя. Капитан решительно отбросил в сторону свою треуголку. Встав на оба – оба! Неслыханная честь! – колена перед своей графиней, старый моряк бережно поцеловал подол её длинного платья, и вовсе не скрывал при этом слёз, текущих по продубленных ветрами всех морей щекам…

Теперь-то становится понятным отсутствие в графстве тюрем, прокуроров и каторги. Нет преступников – нет преступности. Правда, иногда случались забавные казусы. Ещё при покойном графе в тело убившего свою жену пьяницы пересадили копию сущности столяра Ричи. И новый Ричи вдруг показал себя художником – да таким, что его картины и поныне украшают многие знатные дома, и даже комнаты таинственного для чужеземцев Домика на Холме.