Читать книгу - "Исправление неправильного попаданца - Алексей Переяславцев"

– Почти. Пара кристаллов… ну, тройка – и все. Впрочем, если повезет, то и полтора десятка может набраться. Есть еще уголок, где я не был.

– Я поняла вашу мысль. Разумеется, желаю вам удачи… будучи лицом заинтересованным. Между прочим, я намерена посетить Гильдию магов через пять дней.

Сцена, которую я видеть никак не мог

– … и еще информация, заслуживающая вашего внимания, почтеннейший. Речь идет о странностях, связанных с неким Сарат-иром…

Академик Рухим-аг выслушал рассказ внимательно. Его собеседник числился помощником первого ранга, что само по себе было весьма весомо. На самом же деле он был начальником информационной службы при означенном академике и пользовался его доверием. Впрочем, это не должно было вызывать удивления: уж что-что, а проверить низшего на правдивость маг такого ранга умел. К тому же помощник первого ранга Тунгранг-инг имел все основания дорожить своей должностью: во-первых, это был карьерный предел для не-мага; во-вторых, в силу положения он нажил немало врагов и не мог не понимать, что основной, если не единственной его защитой является шеф. Дополнительным фактором было происхождение с дальнего востока. Вся Маэра недолюбливала уроженцев этих краев, полагая их пронырами и хитрецами. Иногда такая репутация была совершенно незаслуженной.

В повествовании помощника звучали лишь голые факты. Вот почему в тоне начальственного голоса проявились оттенки неудовольствия:

– Информация действительно представляет интерес. Но она нуждается в подробной проверке.

– Ничтожный тоже так подумал и предпринял некоторые усилия в этом направлении. Не желаете ли выслушать?

Не имея превосходных аналитических способностей, Тунгранг-инг никогда бы не получил свою должность. Поэтому утвердительный кивок ожидался. Помощник первого ранга уже давно научился предвидеть реакцию шефа.

– Надежный источник подтвердил, что означенный Сарат-ир действительно не отличался в университете высокой магической силой, зато был первым на курсе в теоретической магии и третьим – в магии стихий и в практической магии. Специализация – универсал. Лиценциатские экзамены сдал с оценкой «превосходно»…

Помощник был весьма эрудирован в вопросах магии. В частности, он прекрасно знал, что сочетание «лиценциат» и «универсал» должно вызвать, самое меньшее, пристальный интерес. Но он преднамеренно оставлял шефа в неведении относительно уровня своих познаний. Поэтому фраза была произнесена совершенно нейтральным тоном.

– …но надежных данных о том, что он делает магистерскую диссертацию, нет. Женат на докторе магии жизни Моане-ра. Живет у нее в поместье, в котором имеется, по меньшей мере, одно месторождение кристаллов.

Академик полагал себя превосходным аналитиком. Вот и сейчас он быстро составил в уме логическую цепь: очень богатая (а бедных докторов магии жизни не бывает) жена – месторождение кристаллов в поместье – лиценциатский экзамен. Все четко. Но все же существовали причины обратить на этого юного мага более пристальное внимание.

Первой и самой главной причиной было нарушение порядка и, следовательно, потенциальная угроза стабильности. Универсал не должен становиться лиценциатом. Он должен находиться в основании пирамиды и не пытаться оттуда вылезти. То, что у него есть доступ к прекрасным кристаллам, не может быть причиной карьерных устремлений. Скорее обратное: у него просто не должно быть таких кристаллов. Они не по чину. Бакалавры обязаны знать свое место.

Второй причиной был внутренний голос, который упорно твердил: с этим Сарат-иром что-то не так. Ему Рухим-аг тоже доверял – возможно, потому, что внутренний голос не был магом и не мог быть таковым. Ни одного из магов академик не жаловал доверием.

В результате прозвучала фраза:

– Нужны дополнительные подробности относительно этого лиценциата. Разузнай.

Через день мне удалось отъюстировать бинокль. Вообще-то я предназначал его для использования на море, но из сухопутных первым кандидатом был старший в воинском звании. И я вызвал Тарека.

Новинка вызвала огромный интерес. Минут двадцать бывший лейтенант пробовал изделие на разных расстояниях и объектах. Мне показалось, что комментарии нужны.

– Вот смотри: видишь, по краям изображение хуже? Я планирую сделать лучшее стекло, хотя сверхкачества не обещаю.

– Все равно здорово… На море это полезно. Капитаны охотно купят. Егерям бы тоже понравилось, но они народ не из богатых. Сколько, по-твоему, такое может стоить? Сребреников сорок, никак не меньше?

– Больше. А массовым бинокль не сделать… пока что. Между прочим: как там дела с новой винтовкой?

– Так себе. Стрелять можно, но на вооружение я бы ее не принял.

– Низкая надежность?

– Ну да. Я подсчитал: на одну обойму в среднем один отказ.

– Многовато, ты прав. Ладно, пусть Хорот думает.

Потом появилась Моана с готовым переводом классификатора. Точнее, она перевела первые главы, а потом бросила работу, рассудив, что, имея возможность сравнить оригинал и перевод, я быстро освою язык и остаток переведу сам. Приятно, что соратники так верят в способности командира. Плохо то, что эта вера неизбежным образом снимает с подчиненных часть работы и перекладывает ее… угадайте с трех раз, на кого именно. Правда, в этом случае я не был в претензии: осваивать язык Древних все равно было нужно.

Следующим был Сафар, он принес чертежи, сделанные им самим. Мои институтские преподаватели не преминули бы вывесить их на кафедре в качестве образчика того, как не надо делать. Само собой, ничего такого не было сказано вслух, кроме: «Ну, я их малость поправлю, и можно отвозить механику». Однако суть механизма специалист по полировке угадал верно. На правку чертежей ушел весь остаток дня.

Падая вечером в кровать, я успел подумать: «Если сегодня все шло так хорошо – значит, завтра произойдет что-то особенно гадкое».