Читать книгу - "Цена магии - Денис Лукьянов"

Выбравшись из потока людей, «как бы мэр» быстро осмотрел улицу и увидел впереди фигуры, которые становились все меньше и меньше, словно их положили под уменьшающий луч. Он вновь набрал ускорение, метнулся вперед и…

Перешел на шаг.

Совсем скоро троица скрылась из виду, исчезнув где-то в кишке Аметистовой Улицы, а Платз, спокойно шагая и клацая тростью, решил отдышаться.

Он приметил ступени, ведущие на крыльцо какого-то магазина — и присел на них, на секунду обратившись статуей. Статуей, которая до этого чудесным образом ожила, приняла участие в марафоне, заняла первое место и теперь пыталась восстановить дыхание.

Платз вытер рукой капельки пота со лба и чуть ослабил бабочку. А потом улыбнулся, сверкнув очками. В голубых глазах его, казалось, отразилась вселенная — и вместе с ней замерцала первобытная, перворожденная хитрость.

— Ну ничего, никуда они не денутся, — он облокотился о перила. — Все равно, это был запасной план. К тому же, торопиться мне некуда — никуда они не денутся…

И он продолжил сидеть, положив трость на колени и даже не заметив, как песнь философов — которая здесь звучала словно прямиком из оркестровой ямы, громогласнее всего — закружилась вокруг него в неосязаемом, магическом вихре, радуясь, восхваляя и словно моля о помощи. Он подхватила в безумном танце потоки магии, которые пришли в нормальное состояние, и завертелась сумасшедшем торнадо.

Звон монет, падающих через стеклянную трубу на дно, которое им казалось бездной, как-то изменился. Резонирующий звук словно стал радостней.

По крайней мере, так показалось — где-то в подсознании — Супримусу.

Он постепенно удалялся вглубь своего мира — и ментально, и физически. Триумвир миновал несколько красивых залов, обогну пару колон, и наконец-то оказался в том месте, где хотел быть с самого утра.

Белобородый член Правительсва отварил двери своей алхимической лаборатории и щелчком включил магический свет. Тот заиграл с баночками, колбами, флаконами, словно флиртуя с ними, и начал придавать жидкостям некое космическое сияние.

Супримус захлопнул дверь, изолировав себя от внешнего мира.

Он натянул на руки черные перчатки и, не меняя пиджака, раздвинул в стороны все, что валялось на столе. Потом триумвир прошел вглубь своей лаборатории — намного больше каморки Фуста — и зажёг еще несколько ламп. Члена Правительства всегда мучил тот факт, что старик Фуст создал свое Алхимическое Чудо в маленькой комнатушке, словно белка в дупле, которое было в два раза меньше самого зверька. А вот он, Супримус, не успел этого сделать, при всех тех масштабах и возможностях, открытых ему.

Ну ничего, и на его улице будет праздник.

Последние лампы вспыхнули — и свет кинулся на что-то, лежавшее внизу. А потом он испугался, и словно в порыве ужаса отразился от блестящей поверхности. Испугался того, что лежало на большом столе, который вполне можно было бы использовать для создания монстра, а потом оживить существо залпом молнии.

Но лежало там то, что видели вороны, и отчего они в свое время почернели.

Ох, если бы все только знали, над чем он работает….

Ветер словно давал пинка уже перешедшему на шаг Инфиону, не давая останавливаться, хотя ноги уже давно переживали не лучшее свое состояние.

И вот за углом, как свет в конце тоннеля или оазис в пустыне, показался дом Ш’Мяка.

— Ну наконец-то! — волшебник перешел на медленный шаг. — Я думал, мы и не доберемся.

— Эээ, а ты уверен, что это тот дом? — Ромио чувствовал себя лучше работника Бурта, хоть и тащил сумки с покупками.

— Мне кажется, за нами уже давно никто не бежит. Давайте передохнем, а? — Лолли уже совершенно не хотела идти, но страх пинал все с новой и новой силой, заставляя кое-как перебирать ногами.

— Посмотрите на окна, — с наслаждением протянул Инфион, сметенный идей Ромио. — Все горят. Мы точно на месте.

Дальнейшая дорога прошла не сказать чтобы во мраке. Скорее, как в какой-то налипшей на условный скафандр тине, слившей все вокруг в одну неразборчивую массу.

Инфион даже не понял, как сам машинально достал ключ, всунул в скважину и удивился, что ничего не произошло. Точнее, удивление это тоже прошло мимо — все эмоции беспорядочно валялись, поверженные такой пробежкой, которую никогда еще не видывали.

В общем, дверь была не заперта.

Все трое молча вошли в инновационный хостел, закрыли за собой дверь и просто рухнули на пол. Они просидели так непонятно сколько — по крайней мере, время утратило смысл лишь для троицы, а его потоки продолжили все так же сочиться через реальность.

Часы долго тикали в тишине.

— Можно считать, что мы в безопасности, — наконец-то нашел в себе силы Инфион.

— Только вот, не встать, — заметил дважды «неместный», облокотившийся о стену и отдыхающий под одеяльцем из пакетов. На вешалке, что торчала за ним, висело пальто хозяина дома.

— А надо бы, — волшебник, вернувшись в нормальное, дееспособное состояние, встал и зашаркал в сторону кухни. Он нашел графин с водой и чашку, и сначала воровато, словно похищая древнюю реликвию, налил себе воды. Он поднес чашку ко рту, на мгновение замер, а потом плюнул на все и тут же осушил.

Волшебник пошел на второй этаж, чувствуя себя значительно лучше. Он поднялся по лестнице, и хотел было повернуть в сторону своей комнаты, как тут увидел, что за приоткрытой дверью играет тень Ш’Мяка.

Любопытство — самое обычное, почти ничем не подкрепленное, повергло работника Бурта и заковало в цепи, постепенно направляя в сторону чужой двери. Инфион склонился над щелкой в проеме, из которой струйкой сочился хитрый свет, который и устроил этот театр обмана. Волшебник прищурился, и потом…

Потом пол под ногами по какой-то причине скрипнул, и Инфион, словно услышав рев сидящего на крыше дракона, по своей неуклюжести пошатнулся в сторону и открыл дверь еще больше. Волшебник уже успел проклясть себя самыми страшными и запретными словами, от которых даже демоны поспешили бы облиться святой водой.

Инфиону предстала картина, которую самый ненормальный художник не решился бы изобразить. Ш’Мяк сидел за столом и, орудуя кисточкой с красками, раскрашивал деревянную фигурку Фуста. Стены, к слову, были усеяны плакатами создателя Философского Камня, которые попадались настолько часто, что, видимо, заменяли обои.

Хозяин дома повернулся на внезапный шум — и тут же покраснел, как яблоко. Только вот такой красноты яблоко достигло только если бы его покрасили в красный и потом смутили до покраснения.

— Эээээ… — протянул Ш’Мяк. — Рад, что вы вернулись. Как прошел день?

— Не очень. А это?..

— Это? — хозяин дома тыкнул рукой в фигурку. — Вы будете смеяться и считать меня, эээ…

— Хотя, какое мое дело, — вдруг облило волшебника здравым смыслом. — А фигурка хорошая, они попали в образ.