Читать книгу - "Город чудес - Роберт Джексон Беннетт"

Придется рискнуть. Дрейлинг подходит к углу и быстро высовывает из-за него голову.

Три фонаря, три охранника. Очень бдительные и готовые ко всему.

Сигруд планирует свой ход. «Трое здесь. Потом еще двое наверху. И Кхадсе».

Он крадется из-за угла и готовит свои арбалеты, мощный и ручной. Целится сперва из ручного: дальность у него меньше, и он не такой точный, так что в напряженной обстановке его сложно использовать.

Сигруд целится в ближайшего охранника, континентскую женщину.

Он ждет, когда она отвернется, обнажит шею, ждет, ждет…

Она шмыгает носом и смотрит вправо.

Сигруд жмет на спусковой крючок.

Выстрел уверенный и точный, болт мчится к цели и вонзается прямо в левую сторону ее горла, почти протыкая шею насквозь. Она давится, роняет пистолет и фонарь и падает на колени.

Охранник справа дергается, когда на него летят брызги крови, и таращится на женщину.

— Какого хрена! — кричит он. — Какого хрена!! — Он колеблется, разрываясь между тем, чтобы помочь ей и определить, откуда стреляли.

Сигруд уже поднял мощный самострел. Он не спешит. Кажется, что проходит вечность, но на самом деле, скорее всего, четыре секунды или меньше.

Он тщательно прицеливается и стреляет.

Этот болт летит высоковато: он попадает второму охраннику прямо в рот, выбивая передние зубы и протыкая нижнюю челюсть, возможно, смертельно пронзая горло. Сигруд не останавливается, чтобы подтвердить убийство: он вскакивает и бежит обратно по коридору.

— Эй! Эй! — кричит третий охранник и стреляет. Выстрелы беспорядочные, запоздалые — Сигруд уже за углом, и пули вонзаются в отсыревшие стены позади него. Он перепрыгивает через отсыревшее пятно на полу, виляет между заплесневелыми столами и прячется, чтобы перезарядить свои арбалеты и прислушаться.

Долго царит тишина; возможно, охранник — опытный оперативник. Сигруд задерживает дыхание.

Затем раздается громкий скрип, оглушительный треск и пронзительный вопль ужаса, который быстро затихает. Потом двумя этажами ниже слышен грохот. И тишина.

Сигруд злобно скалится. «Так приятно, — думает он, — когда все идет по плану».

Он выпрыгивает из окна, хватается за веревку и поднимается на четвертый этаж.

* * *

Кхадсе вытаскивает свой пистолет и взмахом руки приказывает двум товарищам занять позиции вокруг верхней части лестницы. Там, внизу, кто-то есть, и, судя по грохоту, крикам и последующей тишине, похоже, вся прочая его команда обезврежена.

Он морщится, размышляя: «Сколько их там? Пять? Десять? Как они нас выследили? Откуда узнали?» Ему не нравится мысль, что придется с боем выбираться отсюда с двумя оставшимися членами команды.

Зденич смотрит на него.

— Что предпримем?

Кхадсе подносит палец к губам. Скорее всего, они в ловушке здесь, наверху, если противники привели полноценный отряд. Лучшим вариантом было бы найти другой выход с четвертого этажа, но Кхадсе приложил прорву усилий к тому, чтобы его не было. Значит, остается только одно.

— Затаимся, — шепчет Кхадсе. — Пусть они сделают первый ход.

— Мы здесь застряли, как омары в ловушке! — паникует Альжбета.

— Возьми себя в руки! — рычит на нее Кхадсе. — Никакие мы не омары в ловушке, потому что мы вооружены, а им придется атаковать, поднимаясь по лестнице! Занять оборонительные позиции. Сейчас же!

Они начинают перетаскивать какую-то гниющую офисную мебель к выходу на лестницу, строя грубые укрепления, которые вряд ли остановят пулю. Потом они прячутся и ждут.

И ждут.

Кхадсе чувствует капли пота, которые текут по вискам. Он не попадал в такое положение уже много лет. «Всю мою команду одолели за пятнадцать минут… Почему они не нападают? Почему они…»

Тут раздается звук, которого Кхадсе не слышал пару десятков лет: звук болта, который вонзается в человеческую плоть.

Он слегка вздрагивает, когда Зденич начинает падать, а из основания черепа у него торчит металлический прут. Подручный Кхадсе валится на пол, сотрясаемый конвульсиями.

— Что?! — кричит Альжбета. Она вертится на месте, выискивая атакующего.

Но Кхадсе уже понял, где находится стрелок, и устремился прочь.

— Они сзади! — рычит он. — Как, будь оно все проклято, они оказались сзади?!

Новый щелчок, и что-то летит со свистом. Потом Альжбета подпрыгивает, словно ее вдруг осенило особенно блестящей идеей, и падает на пол; прямо над ее ключицей торчит девятидюймовый болт.

«Хороший выстрел, — думает Кхадсе в ужасе. — Нет, отличный выстрел. Но как же они поднялись сюда?»

Кхадсе вскакивает и бросается через коридор, дважды выстрелив в качестве огневого прикрытия. Потом он видит, как по коридору кто-то бежит прочь, кто-то очень крупный.

Он бросается в погоню, поворачивает за угол и видит, как противник мчится через строй офисных столов к открытому окну.

А потом… сигает наружу.

От изумления Кхадсе едва не замирает на месте.

— Чтоб мне провалиться… — шепчет он.

Но фигура как будто повисает в воздухе, подвешенная в ночном небе, прежде чем скользнуть вниз.

И Кхадсе тотчас же понимает, что все это значит. Он знает, ну конечно, он знает, что к чему.

Он подходит к окну — где, как и ожидалось, аккуратно привязаны несколько веревок — и целится вниз, но незнакомец уже забирается в здание этажом ниже.

— Ублюдки! — орет Кхадсе. — Вы из министерства, да? Твари министерские! — Он задирает штанину, вытаскивает спрятанный там нож из чехла и перерезает веревки.

Потом прячет нож, не переставая сыпать ругательствами, и мчится обратно к лестнице вниз. «Я знаю этот проклятый трюк с веревками! — думает он. — Это же прямо по учебнику!» Именно так и поступает оперативник министерства, когда оказывается один против многих. Нужно подготовить окружающую среду так, чтобы твои враги воевали с нею, а потом — разобраться с ними по одному.

Кхадсе прыгает через баррикаду, бежит по ступенькам, намереваясь перехватить незнакомца, поймать до того, как тот успеет пустить в ход новый трюк. «Он всего один… Или, может, их двое».

Он резко поворачивает за угол. Потом его руку с пистолетом — правую руку — пронзает жуткая боль.

Кхадсе вскрикивает и пытается удержать пистолет, но тот падает на пол. Правая рука становится странно тяжелой, и лишь через секунду он понимает: из тыльной стороны торчит десятидюймовый нож, чье лезвие рассекло много сухожилий.

Он выдирает нож левой рукой, рыча от боли. Оружие знакомое: черное лезвие, изукрашенная рукоять, словно какая-то королевская реликвия.

Кхадсе узнает нож.