Читать книгу - "Невероятная история Вилима Мошкина - Алла Дымовская"

На выходе метались ребята из охранной службы Дружникова, не знали, что предпринять. Выполнять приказ и хватать клиента, или плюнуть на все и заняться собственной судьбой. Ведь хозяин их мертв, так имеют ли силу его страшные повеления? Однако, сомнения охраны были разрешены кардинальным образом. Едва они дернулись навстречу выходящему Мошкину, как сразу к ним приблизились тихие и жутковатые господа из федеральной безопасности, и многозначительно замерли вокруг. Ребята тут же подняли руки, мол, мы ничего, братаны, мы так. А клиент тем временем преспокойно дошел до стоянки такси, взял машину и уехал.

Надо сказать, что происшествия с охраной, как и своих неожиданных заступников, Вилим Александрович Мошкин даже не заметил. А и заметил бы, то не догадался отнести на свой счет. Он был счастлив и свободен.

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ СЧЕТ: 0000

ПРИСВОЕННЫЙ УРОВЕНЬ: ИФРИТ

МЕСТО: 0001

Вилим Александрович только следующим утром понял, что натворил, когда в его квартиру пыльным торнадо ворвался Иванушка, еще вчера самовольно освободившийся из цепких лап Дружниковских телохранителей. Следом без спросу, словно к себе домой, вперся к нему и Эрнест Юрьевич, вдобавок притащил на буксире смутно знакомого, плешивого человечка, задыхающегося от скоростного передвижения и непонятного волнения. Человечек представился Васнецовым Игорем Петровичем, и Мошкин его неотчетливо вспомнил. Это будто бы тот самый нотариус, что много лет назад оформлял с раздражающей дотошностью завещание Дружникова перед поездкой на Кипр. Завещание и сейчас в виде копии присутствовало при Игоре Петровиче. Все в том же неизменном виде.

А по всесильной букве того позабытого завещания выходило, что единственным распорядителем и душеприказчиком покойника был и есть Вилим Александрович Мошкин. К нему переходят права на все учреждения и имущества, из коих он, по своему усмотрению, должен выделить часть каждому члену Дружниковского семейства. Он же является и финансовым опекуном обоих его несовершеннолетних детей, и двух жен, гражданской и юридической, а также матери и брата Георгия Дмитриевича. Завещание, составленное в общих чертах, предусматривало любые случайности, и безоговорочно передавало всю полноту власти Вилиму Александровичу. Вот тебе бабушка, и Юрьев день!

Про завещание-то он позабыл! Сколько лет прошло. И Дружников позабыл тоже. Если и помнил, то из гордыни или из безразличия переписывать не стал. Видать, Олег себе два срока жизни намерял, при его-то удаче, и уж во всяком случае, не собирался заканчивать эту жизнь ранее Вилима Александровича. А теперь все рухнуло на его, Мошкина, плечи.

– Кто-то, кроме тебя, Ваня, уже знает? – безнадежно спросил он у Каркуши.

– Побойтесь бога, Вилим Саныч, все знают. Завхоз Кошкин с утра мечется по офису, вензеля гипсовые и золоченные сбивает, а те, что нарисованы, закрашивает. Собирался новые спешно малевать, – пожаловался ему Каркуша.

– Это, какие же? – усмехнулся ему в ответ Мошкин.

– Как, какие? Вместо «ОДД» теперь полагается «ВАМ», да я его пока остановил. Чтоб не проявлял лишний энтузиазм. Ведь правильно? – на всякий случай уточнил Каркуша.

– Правильно, не то слово. Мне сейчас только вензелей не хватает, – одобрил запрет Вилим Александрович. Ему все никак не удавалось до конца прийти в себя.

– Да, там еще головорезы верховные к вам прорывались, но я ваших телефонов не дал и адреса тоже. Боюсь, это ненадолго. Квитницкий сейчас словесно пытает начальника охраны, и скоро уломает, так что ждите ходоков, – предупредил Каркуша.

– Вот что, Иван, свяжись-ка ты с Квитиницким по-быстрому, скажи, чтоб ко мне не лез. А выполнял твои распоряжения. И вообще, принимай текущие дела. Будешь пока управляющим от моего имени. Я в курс происходящего у вас вникать стану долго и добросовестно – ты мне поможешь. Как тогда, у подъезда? – и Вилим Александрович подмигнул заговорщицки не ждавшему такой милости Ивану Леонидовичу.

– Еще бы! Я ту драку до смерти не забуду. Но с нашими башибузуками, пожалуй, потрудней будет. Они скользкие, – посетовал ему Каркуша.

– А если они такие скользкие, то пусть скользят себе подальше. Так и скажи. Я с ними цацкаться не стану. Все, кончились беспредельные Дружниковские времена, – постановил Вилим Александрович.

Вскоре наделенный нежданными полномочиями Каркуша ускакал по срочным надобностям, забрал с собой и нотариуса Васнецова. Однако, Вилиму Александровичу еще полагалось зайти в его контору, подписать нужные бумаги о передаче и получении наследственных, распорядительских прав.

Не успел Мошкин прийти в себя и попытаться до конца осознать происходящее, как Эрнест Юрьевич уже вводил нового посетителя. Точнее будет сказать, посетительницу. Молодую и пригожую, хотя и траурно одетую. Посетительница представилась ему Полиной Станиславовной Дружниковой, на Мошкина взирала с опаской и сомнением. Впрочем, недолго. Тернистая ее жизнь с покойным мужем научила Полину Станиславовну разбираться в людях. И она завела насущный разговор о будущем, своем и дочери Раисы. Мошкин быстро ее успокоил, заверил, что приложит все старания и опекуном станет заботливым. Только бы Полина Станиславовна согласилась навсегда впредь не пытаться ущемить в правах старшего сына Дружникова и его маму, Анну Павловну Булавинову.

– Все же, они вам как-никак родня. А Павлик единокровный брат вашей Раечке. Хорошо бы их со временем познакомить. Глядишь, вырастут, начнут помогать друг-дружке, – вкрадчивым и полным надежды голосом увещевал вдову Вилим Александрович. – Что вам с Анютой делить-то теперь?

– А нам и раньше делить было нечего. Дура я, что вообще пошла за него. Все мой папаша. Сейчас сидит тихо, о моих правах и внучки боится даже заикнуться. Он нынче у власти в опале, за прошлые художества, а мы, бедные, без всякой поддержки остались, – пожаловалась Полина Станиславовна. И с игривым намерением, сквозь наращенные ресницы, посмотрела на Мошкина. Очень симпатичен ей был господин душеприказчик. Вот за кого бы замуж пойти! А то угораздило же ее! При воспоминании о покойном муже госпожу Дружникову передернуло от отвращения.

Сроду Вилим Александрович не видел такой веселой и жизнерадостной вдовы, как Полина Станиславовна. Только что изображала из себя робкую просительницу, а, успокоившись его заверениями, тут же предстала соблазнительной сиреной. Да уж, новоиспеченная вдова тосковать и убиваться по ушедшему скоропостижно мужу явно не собиралась. Полина Станиславовна была Мошкину приятна, льстила и ее охотничья повадка, и интерес. Но Вилим Александрович вскорости ожидал увидеть у себя в квартире совсем другую женщину. Полина Станиславовна, видно, это почувствовала, и загрустила слегка. Однако, Мошкин ее развеселил уверениями в вечной своей преданности, и посоветовал, раз такое дело, долго не думать, искать очередного спутника в жизни. На этот раз самостоятельно. Полина Станиславовна ответила, что всенепременно так и сделает, едва ей позволят приличия, и от этих мыслей пришла в превосходное настроение.

После ее ухода Вилим Александрович призадумался. Ноша, свалившаяся на его плечи, давала о себе знать. И он начал неторопливый подсчет количеству людских судеб, оставленных отныне на его заботы. Выходило много. Само собой, дети и жены, еще мать Дружникова. Брат Гошка и его опекун, какой-то профессор Миркин. Потом его собственные крестоносцы, хорошо хоть Грачевского можно передать на попечение Сашеньке, вдобавок несчастный губернатор Тихон, которого очень скоро попрут из области, и надо будет заняться его устройством. Для начала вернуть на кухню к Раисе Архиповне и излечить от регулярных запоев. Вот Миркину и дополнительный воспитуемый. Илону ему теперь тоже было жаль бросать на произвол случая, но и удач дарить не хотелось. И Мошкин порешил оставить ее под надзором Кадановки, а последнему наказать и пригрозить, но и заинтересовать материально. Плюс Татьяна Николаевна и его собственная семья, Каркуша и даже Кошкин. Это не считая заводов, пароходов, самолетов, лесопилок и бог весть еще какого имущества.