Читать книгу - "Год Черной Лошади - Марина и Сергей Дяченко"

— Тяни, Онов! Тяни!

Барракуда сжимал Ивара руками и коленями:

— Я держу его, Дима! Тяни же!

Хрип. Глухой стон:

— Не могу…

…Возвращайся, Кай… Возвращайся…

— Закрепи трос хотя бы! Закрепи в пол!

— Нету… Сил… Не могу…

Маятник, имевший грузом мальчика и мужчину, качнулся. Тусклый металлический пол сделался ближе. По железному тросу скатилась капля крови:

— Не могу, Кай… Руки…

Женский голос в наушниках сменился мужским:

— НА БОРТ! НА БОРТ, БАРРАКУДА! Стартуем…

— Я не удержу, Кай!! — простонал Командор Онов.

Весы, подумал Ивар. Огромные весы… Мы с Барракудой — на одной чаше, отец на другой…

Барракуда осторожно сдавил Иварово плечо; скосив глаза, Ивар увидел маленький карабин, закрепивший конец троса на его поясе. Потом на лоб ему легла горячая мокрая ладонь:

— Ивар…

Барракуда тяжело, со свистом дышал. Глаза его казались как никогда круглыми — длиннофокусные объективы.

— Ивар… Ты еще встретишь маму. Постарайся поверить…

Ивар молчал. Тогда Барракуда выгнулся дугой, запрокидывая голову к Онову:

— Дима!! Сейчас! Будет легче! Только держи!!

Он перевел дыхание. Проговорил едва слышно:

— До свиданья.

В следующую секунду Ивара рвануло вверх. Мир взбеленился, и направления окончательно отказались считаться верхом или низом; тонкий трос тянул его, теперь уже точно тянул, и все ближе становилось перекошенное лицо отца — и Ивар не мог уже видеть…

Но все-таки видел.

Как тело Барракуды падает вниз, беззвучно ударяясь о лопасти…

Как в зал с тусклым железным полом врывается отряд во главе с красивой озлобленной женщиной…

Как Барракуда падает к ее ногам, и, отшатнувшись в ужасе, она получает в лицо целый веер кровавых брызг.

ЭПИЛОГ

* * *

— …Ты возвращаешься туда, откуда все мы родом. Легкого пути тебе…

Молчание. Он знал, что, оглянувшись, увидит неподвижные лица осунувшихся людей, Регину и отца, глядящих в разные стороны, каменных, отчужденных.

— Там… твоя Прародина. Там голубое над зеленым, там накрыт для тебя стол…

Голос, произносящий слова давнего ритуала, не должен дрожать. Он и не дрожит — звучит ровно и глухо, как и полагается обрядом.

— Легкого пути… Нет на тебе тяжких грехов… — Ивар готов был запнуться, но вовремя подхватил воздуха и твердо повторил: — Нет на тебе тяжких грехов. И да не будет длинной твоя дорога… Ступай… Кай Коваль. Когда нам будет тяжело и тоскливо, пусть тебе будет легко и радостно. Пусть лучшие из нас встретятся с тобой, и воссядут с тобой за зеленые скатерти под синим шатром… Возьми…

Рука Барракуды не хотела удерживать фонарик. Ивар закусил губу и еще раз, уже без слов, попросил: возьми…

Мертвые пальцы послушно приняли из его рук тускло светящийся кристалл.

Ивар оглянулся.

Вот они, смотрят. Угрюмые и злые, и раздраженные; Регина, придавленная своим нескрываемым горем, и отец, изможденный и страшно постаревший. Все смотрят на мертвого человека в пилотском кресле и на мальчика, неподвижно стоящего у подлокотника; они — не верят?! Что Барракуда — долетит?..

Ивар медленно поднял подбородок.

Как тяжело распрямляться. Как ноют плечи и боли спина…

Но он поднимает голову. Все выше и выше.

Ну вот. Теперь он может улыбнуться.

И улыбка выходит поначалу неестественная и трудная — но с каждым мгновением все легче. Все спокойней и свободнее. И безмятежнее. Вот так…

Он стоит у подлокотника и улыбается. И знает, что сегодня пойдет к Стене Мертвых — туда, где бесконечными рядами тянутся таблички, вмурованные в искусственный камень. Где рядом выбиты имена мамы и Сани.

Мамы…

Сани…

Он сядет, прислонившись к Стене спиной.

Закроет глаза — и увидит черное небо, полное пульсирующих, ясных, не знающих ночи фонариков.