Читать книгу - "Эрагон. Возвращение - Кристофер Паолини"

— Теперь, когда ты достиг достаточно высокого уровня познаний, я могу открыть тебе одну из величайших тайн магии, которая, возможно, неведома даже Гальбаториксу. С ней связаны твои — и мои — надежды на то, что ты сумеешь сравниться с ним в мастерстве владения магией. — Взгляд старого эльфа стал пронзительным. — Скажи мне, Эрагон, что составляет суть магии?

— Энергия. Магическое заклинание вызывает расход такого же количества энергии, какое потребовалось бы для выполнения той же задачи обычными средствами, то есть без применения волшебства.

Оромис кивнул:

— А откуда берется эта энергия?

— Из тела мага-заклинателя.

— И непременно только оттуда?

Мысли Эрагона заметались; он понимал, что Оромис неспроста задал этот вопрос, и пытался отыскать все его скрытые значения.

— То есть ты хочешь сказать, что энергия может проистекать и из другого источника? — неуверенно спросил он.

— Именно это и происходит, когда Сапфира помогает тебе сотворить те или иные чары.

— Да, но между мной и Сапфирой существует необычная, неразрывная связь! — запротестовал Эрагон. — И благодаря этому я могу порой как бы заимствовать ее энергию. А если я вздумаю заимствовать ее у кого-то еще, то должен буду проникнуть… — И он вдруг замолк, поняв, к чему клонит Оромис.

— Да, ты должен будешь проникнуть в мысли другого существа или существ — тех, кто передаст тебе свою энергию, — закончил за него Оромис. — Сегодня ты доказал, что способен на определенном уровне воспринимать даже самые мельчайшие проявления жизни. И теперь… — Он закашлялся, прижимая руку к груди, и продолжил: — Я хочу, чтобы ты сейчас извлек из этого ручья водяной шарик, пользуясь лишь той энергией, которую сможешь почерпнуть в окружающем тебя лесу.

— Хорошо, учитель.

Эрагон мысленно проник в сознание растений и животных, находившихся от него поблизости; он чувствовал, что мысли Оромиса постоянно соприкасаются с его собственными; старый эльф внимательно наблюдал за действиями своего ученика и оценивал их. Хмурясь от усилий, Эрагон сосредоточился и попробовал извлечь необходимое количество энергии из окружающего мира и удержать ее в себе, пока сам не будет готов применить магию и выпустить ее на свободу…

«Нет, Эрагон! — прозвучал у него в ушах голос Оромиса. — У меня энергию забирать не надо, я и так слаб, дальше некуда!»

И Эрагон в ужасе понял, что невольно включил и Оромиса в крут своих поисков. «Прости, учитель!» — мысленно извинился он и возобновил свой поиск, старательно избегая контактов с сознанием Оромиса. Наконец ему показалось, что он готов применить магию, и он скомандовал воде: «Лети!»

Над ручьем беззвучно поднялся довольно большой водяной шар примерно фут в диаметре, проследовал мимо них на уровне глаз Эрагона и улетел прочь. И хотя Эрагон, как всегда, испытывал определенное напряжение, вызванное душевными и умственными усилиями, но ощущения усталости у него не было никакого: магия не отняла у него ни капли физических сил.

Водяной шар продержался в воздухе не более минуты, однако по всем тем мелким существам, с которыми Эрагон установил мысленную связь, безжалостно прокатилась волна смерти. Застыла на месте цепочка муравьев; судорожно вдохнул и ушел в небытие мышонок, не имея сил, чтобы поддерживать биение своего маленького сердечка; бесчисленные растения завяли, скукожились или попросту превратились в прах.

Эрагон вздрогнул, ужасаясь тому, что натворил. При том уважении, которое он питал теперь ко всему живому, это преступление казалось ему просто чудовищным. Но что еще хуже — он ведь не прерывал связи с теми существами, которые у него на глазах переставали жить, и каждый раз, снова и снова, словно сам умирал вместе с каждым из них. Эрагон поспешно остановил действие магии, и водяной шар с плеском упал на землю, а сам он, гневно глядя на Оромиса, вскричал хриплым голосом:

— Ты ведь знал, что это произойдет!

На лице старого Всадника застыло выражение глубокого сожаления, но он ответил:

— Знал. Но это было необходимо!

— Необходимо убить столь многих ради такой чепухи?!

— Необходимо — ради того, чтобы ты осознал, сколь ужасную цену надо платить за использование такой магии. Простыми словами не выразить тех чувств, что возникают в твоей душе, когда приходится обрекать на смерть тех, с чьим сознанием ты только что соприкоснулся. Это необходимо прочувствовать самому. Это горький, но совершенно необходимый опыт.

— Я никогда не стану пользоваться этим приемом! — заявил Эрагон, словно давая клятву.

— Да тебе и не придется. Когда ты полностью овладеешь искусством заимствования энергии, то научишься выбирать только те растения и живые существа, которые в состоянии выдержать подобную нагрузку. В бою такая процедура, разумеется, бессмысленна, зато в учении вполне может пригодиться. — Оромис жестом велел ему подойти ближе, и Эрагон, все еще кипя от негодования, подставил эльфу свое плечо, и они побрели назад, в хижину. — Теперь ты сам понимаешь, почему эти знания столь редко передают другим и еще реже используют. Если они стали бы известны магу, имеющему склонность к злодеяниям, представь только, какие разрушения и беды он смог посеять вокруг, и было бы крайне трудно остановить его, ибо владение подобной магической техникой открывает доступ к поистине безграничной власти.

Войдя в хижину, Оромис сел и со вздохом сложил перед собой концы вытянутых пальцев.

Эрагон устроился рядом и спросил:

— Но раз можно черпать энергию изо всего, — он повел рукой вокруг себя, — из самой жизни, значит, ее можно впитывать и прямо… из солнечного света, или из огня, или из любой другой формы энергии?

— Ах, Эрагон, если б это было так, мы могли бы уничтожить Гальбаторикса в одну секунду! Мы можем обмениваться энергией с другими живыми существами, мы можем использовать эту энергию, чтобы двигаться или творить заклятия, мы можем даже накапливать энергию в некоторых предметах для последующего ее использования, но мы не в состоянии соединиться на таком уровне с фундаментальными силами природы. Разум подсказывает нам, что добиться этого можно, но пока что никто не додумался, как это сделать, и не придумал заклинания, которое хотя бы проложило к этому путь.

Девять дней спустя Эрагон явился к Оромису и сказал:

— Нынче ночью мне пришло в голову, учитель, что ни ты, ни сотни свитков, которые я прочел, ни слова не сказали мне о вашей религии. О том, во что вы, эльфы, верите.

Оромис тяжело вздохнул, помолчал и медленно промолвил:

— Мы верим, что мир развивается в соответствии с неизменными законами, и в то, что длительные и постоянные усилия могут помочь нам эти законы открыть и использовать для предвидения тех событий, которые возникают при сходных обстоятельствах.

Эрагон с недоумением уставился на эльфа: эти мудреные слова ничего не говорили о том, что он хотел узнать.