Читать книгу - "Желание - Трейси Вульфф"

– Назовите свое имя и цель своего визита, – говорит из динамика громкий четкий голос.

– Ты знаешь, кто я, и, если твоя сеть не дала сбой, тебе наверняка известно, зачем мы здесь.

На том конце слышится смех.

– У вас достаточно средств?

– Ты что, хочешь сказать, что не слышал о пролившемся на нас золотом дожде? – В его тоне звучит явная насмешка, но тюремщик – или кто там сидит на другом конце – только фыркает.

Это еще раз напоминает мне о том, что к Реми здесь относятся не так, как к остальным. За те шесть дней, что мы находимся в этой тюрьме, я уже видела достаточно, чтобы понимать: если бы над этими вендиго так насмехался кто-то другой, то у него бы уже было вырвано горло или по меньшей мере оторвана рука или нога. Но Реми получает в ответ только смех. Странно осознавать, что по-своему эти малые любят его.

– Он сейчас занят, – говорит тюремщик. – Приходи позже.

– У меня осталось четыре часа, и он это знает. Так что не может быть никакого позже. Есть только сейчас. А посему открой и дай мне встретиться с Хароном.

С Хароном? Я смотрю на Хадсона, чтобы проверить, что думает об этом имени он, и в тусклом свете вижу, что на его лице написано такое же недоумение, какое испытываю я сама.

– Его зовут, как того Харона? Перевозчика душ умерших через реку Стикс? – спрашиваю я. Я хочу сказать, что эта отсылка к греческой мифологии кажется большой натяжкой, но ведь сейчас я стою в переулке с вампиром, драконом, ведьмаком, великаном и мантикорой. От моей старой реальности не осталось и следа.

– Черт возьми, нет, – со смехом отвечает Реми. – Он сам дал себе это имя, и это говорит о нем все, что нужно знать.

Это точно. Если хочешь сделать себе имя, то разве не лучше выбрать что-нибудь менее мрачное, чем Харон, перевозчик Аида?

Несколько нескончаемых секунд ничего не происходит. Никакого ответа, никакого треска, доносящегося из интеркома, вообще ничего. А затем, когда я совсем этого не ожидаю, слышится гулкий рокочущий звук.

– Что это? – спрашиваю я, инстинктивно придвинувшись поближе к Хадсону. Он улыбается мне такой широкой улыбкой, словно я только что преподнесла ему лучший рождественский подарок, и обнимает меня за плечи той рукой, в которой он не держит несколько мешков с деньгами.

– Все путем, – говорит он и кивком показывает на стену. – Посмотри.

Я смотрю туда, куда смотрит он, и с изумлением вижу, как кирпичная стена расходится в стороны и перед нами открывается ярко освещенный коридор, который патрулируют три огромнейших вендиго.

Реми проходит вперед и начинает разговаривать с ними, все так же сжимая в руках мешки с деньгами. Кузнец за моей спиной издает раскатистое ворчание, почти такое же громкое, как и звук, производимый шестеренками раздвигающейся стены, и его реакция меня не удивляет. Я пробыла здесь всего лишь шесть дней, и мне уже яснее ясного, что я не хотела бы иметь вообще никаких дел с этими вендиго. А он томится здесь целую тысячу лет.

– Все нормально, – говорит Флинт, успокаивая его… и всех нас. – У Реми все под контролем.

– Верно, – соглашается Хадсон, и, когда мешки с деньгами перекочевывают в руки вендиго, я чувствую, как он расслабляется рядом со мной.

Он смотрит на меня – на мою обнаженную руку.

– Мне нравится то, что ты сделала со своей робой, – поддразнивает меня он.

В обычных обстоятельствах я бы легко ткнула его локтем в ребра, но сейчас он так искалечен, что я боюсь даже касаться его, так что я просто смотрю на него, закатив глаза.

Его улыбка становится мягче, он наклоняется ко мне и тихо шепчет мне на ухо:

– А твоя новая тату нравится мне еще больше.

От этого шепота и его слов по моему телу пробегает дрожь.

– В самом деле?

– Да. – На этот раз его губы оказываются совсем близко от моего уха, они касаются чувствительной кожи моей мочки, и его теплое дыхание воспламеняет все нервные окончания, которые у меня есть. – Она очень сексуальная.

– Это ты очень сексуальный.

Эти слова вырываются у меня невольно. Но я не жалею о них, потому что его избитое лицо проясняется, сияет, как фейерверки, которые запускают четвертого июля.

Он обвивает рукой мою талию, затем прижимает мою спину к своей груди. Это хорошо, так хорошо. Он такой теплый, такой надежный и чертовски сексуальный. Его смех щекочет мое ухо, и он шепчет:

– А у тебя случайно не появились и другие татуировки, о которых мне следовало бы знать, а?

– Другие татуировки? – Я поворачиваюсь к нему и вижу лукавый блеск в его глазах, все еще распухших, но уже приходящих в норму. – Какие, например?

– Ну не знаю. Может быть, цветок на твоем бедре? – Его ладонь легко касается упомянутой им части тела, и моя кожа начинает гореть.

– Или пара крыльев на твоих плечах? – Он двигает свои ладони вверх к моим плечам и начинает массировать мои мышцы – а я и не подозревала, что они у меня болят. И в ответ я таю.

– Или сердечко на заднице с моим именем? – В его голосе звучат лукавые нотки, когда он двигает ладонь по моей спине вниз, к…

– Если ты шлепнешь меня по заду, – предупреждаю его я, – я заставлю тебя страдать.

Он смеется, затем со стоном хватается за свои ребра.

– Подумай, может быть, дело того стоит. Тем более что ты не отрицаешь, что у тебя есть такое сердечко.

– А с какой стати мне это отрицать? Мой зад – это самое подходящее место для такого, как ты.

Хадсон фыркает, но Флинт стонет.

– О боже. Не могли бы вы просто покончить с этим и угомониться? Некоторых тут тошнит от вашей сексуальной неудовлетворенности.

– Это не неудовлетворенность, дракон, – ворчит Хадсон, но в его словах нет злости. – Это любовная игра. Может, стоит дать Луке кое-какие инструкции на сей счет?

– В этом плане у Луки все в порядке, – отвечает ему Флинт. – Но спасибо за предложение.

Хадсон начинает говорить что-то еще, но тут Реми делает нам знак зайти в коридор, лишая Флинта возможности и дальше дразнить Хадсона.

– Нам дают аудиенцию.

– Харон? – спрашивает Вендер. В его тоне звучит изумление.

– Харон, – подтверждает Реми.

– Надеюсь, у тебя есть план побега.

Реми улыбается мрачной улыбкой.

– Это и есть мой план побега.

– Да. – Вендер вздыхает. – Я боялся, что ты так скажешь.