Читать книгу - "Разящий клинок - Майлз Кэмерон"

Деметрий взрыкнул. Он достаточно владел собой, чтобы понять: ему не выиграть никакого боя, если он перебьет половину своих штатных колдунов. Фыркнув, он развернул коня и затрусил назад к запасным лошадям, где Дариуш и три его разведчика наблюдали за отступлением.

– Что дальше? – крикнул он.

Дариуш молча показал пальцем.

Позади них в долине пятьдесят всадников уводили своих вьючных лошадей. На дороге бушевало пламя: подводы были объяты огнем, а тягловые животные мертвы.

– Я соглашусь – это и правда образцовое степное сражение, – сказал граф Зак. – Но скучное. Что же нам, дожидаться теперь, пока его лошади околеют с голоду?

Герцог был известен самодовольством, которое не прибавляло ему друзей; с другой стороны, маленькая победа оказалась забавной, а большинство людей милостью деспота обрело теплый ночлег и вволю вина.

– Нет, теперь мы пару часов поспим и вернемся к войску. Деметрию конец. Обоза не стало, ему придется отступать. Мы отвезем меха, а он подожмет хвост и уберется домой. А что до нашего пленника – надо же, какие вещи мы узнали!

Зак рассмеялся.

– Надо было отдать его моим девочкам – вот он запел бы!

– Нет, так нехорошо. Ему хватило смелости выступить против меня, и я не хочу, чтобы его пытали. – Герцог с улыбкой откинулся в седле. – Ну, не совсем. Он верит, что пытки грядут, и это, конечно, будет использовано против него.

– Тебе это нравится, – сказал Зак. – Ты считаешь себя умнее всех.

– Хлебни еще горячего винца, – посоветовал герцог.

Они поехали обратно к Вьюну и по пути трижды переменили лошадей – все животные вымотались, замерзли, а вскоре после восхода луны температура и вовсе упала. Чуть севернее за ними следовала огромная стая шакалов, и в маленьком отряде все отлично понимали, что ждет любого, кто отобьется, – в такую пору шакалы были символом голода и отчаяния.

Люди надевали одежду слой за слоем; граф Зак щегольнул великолепным красным вардариотским кафтаном на лисьем меху и с капюшоном.

Герцог два дня не пил своего зелья. В походе он не мог быть полупьяным и одновременно командовать, а потому ему пришлось законсервировать свою мощь и приготовиться противостоять Гармодию. Но старый магистр был вежлив и молчал.

Он заговорил ближе к полуночи.

«Объяви передышку, и мы согреем воздух. С воздухом просто. У тебя уйма возможностей. Ты очень экономно применил свои силы против Деметрия – молодец. Ты и правда становишься сильнее».

«Гармодий, ты предлагаешь мир?»

«Я нашел другое решение, Габриэль».

«Неужели? Как… ведь ты мне не врешь?»

«Вовсе нет. И о решении поэтому не скажу, но даю слово, что оно не причинит тебе вреда и поможет твоему делу».

«Разве я против?»

Наступившая пауза длилась так долго, что герцог начал бояться, не исчез ли старик. Испугался?

«Послушай, Габриэль. Я эгоистичная сволочь и не хочу умирать, но на кону стоит нечто большее. Когда я тебя покину, постарайся не забыть, что мы союзники. И в знак моих добрых намерений я позволяю тебе заглянуть в твой Дворец воспоминаний. Я… м-м-м… отдал распоряжение».

В былое время герцог едва ли сумел бы ехать сквозь снег и следить за окрестностями, одновременно беседуя с бесплотным существом и собирая волю в эфире, но силы его неизмеримо возросли, и он нырнул в свой Дворец.

Тот погрузился в сумерки за последние месяцы, так как герцог все активнее прибегал к зелью, чтобы сдерживать старика. Теперь здесь было светло и чисто. А на мраморном постаменте в центре ротонды размером с ливиапольский собор Святой Софии стояла статуя женщины: почти наверняка – Пруденции. Она улыбалась.

«Это лишь видимость, – сказал Гармодий. – Но я, уходя, подумал, что ты по чему-нибудь затоскуешь. Время у меня было. Я имел доступ ко многим твоим воспоминаниям и сделал ее настолько похожей на живую, насколько посмел».

Габриэль посмотрел на настенные символы.

«Я вижу более пятисот потенциальных заклинаний», – проговорил он.

«Я предоставил тебе все, что мы знаем».

«Ты пугаешь меня, старик. Мне, верно, следует выпить отравы, чтобы ты сгинул».

«Послушай, мальчик. Пожив у тебя в голове, я столько узнал, что не стал бы… еще чего! Достаточно сказать, что я в любой момент мог завладеть твоим мировосприятием. Но зачем? Я этого не сделал. Подумывал, но – не сделал. Есть вещи, до которых даже я не унижусь».

«Ты не хочешь стать Шипом».

«Даже Шип не хотел стать Шипом. Этот несчастный урод становится оболочкой – орудием».

«Чьим?»

Снова пауза.

«Объяви привал», – велел Гармодий.

Герцог собрал вокруг себя все войско, и вскоре снег был утоптан копытами. Затем лошадей сбили в плотный табун на окраине ельника, который защитил их от ветра. Стоял такой холод, что перехватывало дыхание, а под кронами древних деревьев завыли шакалы. Лошади нервно перетаптывались.

– Пойдем-ка дальше, – сказал граф Зак. – Слишком холодно для стоянки.

– Погоди, – отозвался герцог.

Мелкими рывками температура повысилась.

Воздух прогрелся достаточно, чтобы дышалось легче, и вскоре солдаты уже стягивали рукавицы и снимали с лошадей вещмешки.

«Я и не знал, что чары на это способны», – признался герцог.

Гармодий рассмеялся.

«Веришь мне, значит?» – спросил он.

Герцог отвесил поклон, оставаясь в своей личной ротонде – прекрасной и чистой.

«Не целиком и полностью, Гармодий, но достаточно, чтобы насладиться этой минутой и с известным смирением принять твое поучение. Я хочу попробовать еще».

«Еще?»

«На шакалах».

«Ну и чудной же ты человек».

Он усыпил их, чтобы не дали деру. Затем и вокруг них повысил температуру.

«Я чувствую некоторое родство с ними», – заявил герцог.

Утром отряд герцога прибыл на берег Вьюна, где обнаружил остатки лагеря: срубленные деревья, завал из гальки и лапника, окруженное частоколом убежище. На треть пути через Вьюн протянулась каменная опора моста, а куча обломков моста ледяного наглядно свидетельствовала, что здесь была переправа.

Герцог поскреб двухдневную щетину. Он посмотрел на Зака и повел плечами.

– Мэг построила им мост. Я это чувствую. Она заморозила реку, и армия перешла.

– У нас кончились припасы, – сказал Зак.

– Значит, нужно догнать их сегодня, – заявил герцог и махнул рабочей рукой.

Вьюн застыл; энергия разошлась со скоростью плывущей выдры, и на черной воде появился лед.