Читать книгу - "Ларец - Елена Чудинова"

— В том-то и дело. Я уж голову себе сломала, все пыталась выдумать, как бы на нем к родителям-то воротиться. Никак не складывается. Конь небось не ларец, в горнице его не спрячешь. Мы вить с Катькой из конюшни лошадей увели, уж после как вроде бы уехали. Все, конечно, на конокрадов думают. Катькина лошадь обычная была, ей после цыганы Роха подарили. А как это получится, коли увели Нардушку конокрады, а ворочусь на нем я? И без того много врак выходит. А кроме того, я так хочу.

— Будь по-твоему, Нелли, — не сразу ответил отец Модест. — Но уж и я отдарюсь, коли так. Когда не знаю, но однажды получишь ты подарок из дальних краев.

— Я страх как охоча до подарков, — Нелли сделалось теплей на душе. — Чуть спросить не забыла, вон, как Вы собрались-то быстро! Мог ли Венедиктов заране знать, что я к нему еду?

— Нет, не мог. — Отец Модест прислушался. — Вот вить что любопытно, народы вьетнамские почитают лягушачье кваканье не меньше красивым, нежели мы соловьиные трели.

— Уж будто? — Нелли прыснула.

— А прислушайся. С детских лет внушают нам, что пение соловья изысканно, а лягушачий крик смешон. Не принимай ничего готового, маленькая Нелли. Думай своей головою. Во всем, до той границы, где бедный наш разум отступает и начинается вера.

— Хорошо. Так отчего же Венедиктов мне приснился в самом начале, как только мы из Сабурова уехали? Такой, как взаправду, а вить я его еще не видала. И он во сне меня пугал-страшил как мог, верно, хотел, чтоб я воротилась.

— Не он. То лишь вела ты разговор со своим высшим чутьем, что от опасности пробудилось. Собственное тайное зрение нарисовало тебе Венедиктова. Не наделяй зло большим могуществом, чем оно имеет. Ну да уж довольно с тебя моих моралей. Вон Филипп идет, чаю, Прасковия заждалась нас вечерять.

Молодой француз шел им навстречу обыкновенною своей грациозной походкой фехтовальщика.

— Все из-за нас голодные сидят? — весело окликнул его отец Модест.

— По чести сказать, все сидят грустные, — ответил Филипп, поравнявшись. — Не будь себялюбива, Нелли.

— Да мы уж ворочаемся. — Нелли круто развернулась на низких каблуках и, опередив спутников шага на три, обернулась. — Вы вовсе никогда больше не появитесь в Сабурове, отче? Мы наверное больше не встретимся?

— Я не знаю, Нелли. Никто не может того знать.

Нелли показалось, что отец Модест с Роскофом обменялись каким-то особым взглядом. Или то было игрою ночных теней?

Как довлеет раннему июлю, рассвет наступил часа через четыре. Наливающийся розовыми отсветами небосвод был ясен, суля погожий день.

Отец Модест заседлывал Нарда. Кроме арчимаков вышел и небольшой мешок, в котором угадывались книги: его священник приторочил сзади седла.

Роскоф, Параша и Катя стояли у крыльца.

— Прощай, Нардушка! — Нелли обняла обеими руками конскую морду, прижалась щекою к гладкой шерсти. Конь скосил влажный агатовый глаз, словно все понимая.

Отец Модест уже благословлял Филиппа: тот показался Нелли необычно бледен и, сам не замечая, закусывал губу — капля крови текла по подбородку. Благословил он Парашу, затем, с сугубою улыбкой, Катю.

Нелли все не отходила от Нарда. Отец Модест обеими ладонями обнял ее за голову и поцеловал в волоса.

— Мне надобно торопиться, маленькая Нелли. Прощай!

— Прощайте!

— Доброй дороги, Ваше Преподобие!

— Филипп, Прасковия, Катерина — доброго пути и вам!

Отец Модест вскочил в седло. Ударили шенкеля, Нард стрелою сорвался с места. Очень скоро всадник и конь исчезли в розоватом утреннем тумане.