Читать книгу - "Нож сновидений - Роберт Джордан"

Появившаяся молодая женщина низко поклонилась Зайде. Она была высокой и стройной, и ее можно было бы счесть даже красивой, если бы не измождение, сквозившее во всей ее фигуре. Синяя льняная блуза и зеленые шаровары выглядели так, словно их носили несколько дней, не снимая. Девушка едва не валилась с ног от усталости. На ее цепочке чести висело совсем немного медальонов, как и подобает в столь юном возрасте, однако Харине отметила, что не меньше трех из них символизировали крайне отважные деяния.

– Меня зовут Семейлле дин Селаан Зоркое Око, Госпожа Кораблей, – хрипло представилась она, – Госпожа Парусов бороздящего «Летящий с ветром». Я шла на всех парусах, но, боюсь, уже поздно что-либо исправить. Я бросала якорь у каждого острова от Тремалкина до здешних вод, но везде было уже слишком поздно. – Слезы струились у нее щекам, но она как будто не замечала этого.

– Поведай Первым Двенадцати эти печальные известия сама, – мягко сказала Зайда. – Амилия, дай ей вина! – Здесь никакой речи о мягкости не шло. Айз Седай бросилась исполнять приказание.

– Почти три недели назад, – продолжила Семейлле, – Амайяр с Тремалкина начали просить о даре перевозки на каждый остров. И всякий раз в путь отправлялись мужчина и женщина. Те, кто просил переход на Айл Сомера, узнав, что все острова Сомера находятся во власти Шончан, попросили высадить их в шлюпках вне видимости с берега, – благодарно кивнув, она приняла полный кубок из рук Амилии и жадно отхлебнула.

Харине обменялась озадаченными взглядами с Марейл. Подруга слегка качнула головой. На памяти Харине ни один из Амайяр не просил о даре перевозки, который для них действительно был даром, не подразумевающим ответных даров. Они избегали открытого моря и жались в своих рыбацких лодчонках поближе к берегу. Поэтому просьба высадить их вне видимости берега была такой же странной, как и сама просьба о перевозке. Но что же в этом такого страшного?

– Все Амайяр покинули наши порты, даже те, кому задолжали денег на верфях или в канатных мастерских, но два или три дня никого это особенно не беспокоило. – Вино не смогло смягчить горло Семейлле настолько, чтоб ее голос перестал хрипеть. Тыльной стороной ладони она стерла бегущие по щекам слезы. – До тех пор пока мы не вдруг не поняли, что никто из них так и не вернулся. Кормчий отправил людей в поселения Амайяр и они обнаружили… – девушка зажмурилась, – всех Амайяр мертвыми или умирающими. Мужчин, женщин, – ее голос сорвался, – детей.

Каюта наполнилась печальными возгласами. Харине удивилась, когда поняла, что в общий скорбный хор вплетается и ее собственный голос. Это известие заставит рыдать даже якорь. От случившегося небеса разразятся слезами. Теперь понятно, откуда взялась эта хрипота в голосе Госпожи Парусов. Сколько часов, сколько дней она проплакала с того самого момента, как узнала про эту катастрофу?

– Как? – спросила Пеланна, когда причитания стихли. Сидя на стуле, она подалась вперед, на лице было написано смятение. Она прижимала к носу коробочку с благовониями, словно это как-то могло смягчить зловоние этих душераздирающих вестей. – Какая-то болезнь? Говори, женщина!

– Яд, Госпожа Волн, – ответила Семейлле. Она попыталась успокоиться, но слезы продолжали течь у нее по щекам. – Везде, где я побывала, одно и тоже. Они дали детям яд, который погрузил малюток в глубокий сон, от которого они уже никогда не очнутся. Видимо, такого снадобья у них было не очень много, так что многие взрослые приняли яд, который действует куда медленнее. Некоторые были еще живы к тому моменту, как их нашли, и смогли поведать всю историю. Великая Рука на Тремалкине расплавилась. По слухам, на том месте, где стоял холм, на котором она располагалась, осталась только впадина. По всей видимости, у Амайяр были пророчества, связанные с Рукой. Когда ее не стало, они решили, что настал конец времен или, как они это называют, конец Иллюзий. Они сочли, что пришло время покинуть эту… эту иллюзию, – она горько усмехнулась, – что мы называем миром.

– И никого не удалось спасти? – спросила Зайда. – Совсем никого? – На ее щеках тоже блестели слезы, но Харине не стала винить ее за это. Она чувствовала, как влага струится и по ее щекам тоже.

– Никого, Госпожа Кораблей.

Зайда встала. Несмотря на слезы, ей удалось сохранить ауру властности, ее голос прозвучал твердо:

– Самые быстрые корабли должны отправиться на каждый остров. Даже на Айл Сомера. Необходимо найти способ. Когда соль улеглась после Разлома, Амайяр попросили нас уберечь их от разбойников и пиратов, и мы не должны нарушать данное слово. Даже если нам удастся найти хоть горстку живых, мы, как и прежде, будем держать обещание.

– Эта самая печальная история из тех, что мне приходилось слышать, – голос Логайна прозвучал слишком громко. Он встал перед Зайдой. – Но ваши корабли направятся в Бандар Эбан. Если у вас не хватает гонщиков, то нужно привлечь к этому и другие быстроходные корабли. Все, если потребуется.

– Ты безумен или бессердечен? – возмутилась Зайда. Она стояла, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, будто была не в кают-компании, а на шканцах. Ее колкий взгляд был устремлен на Логайна. – Нам должно скорбеть. И еще необходимо спасти тех, кого еще можно спасти, и оплакать те бессчетные тысячи, кого уже невозможно спасти.

С тем же успехом она могла улыбаться. Яростные взоры никак не тронули Логайна. Когда он заговорил, Харине показалось, что воздух в каюте вдруг стал ледяным, а свет немного потускнел. Причем не она одна поежилась от этого внезапного холода.

– Оплакивайте, если так должно, – сказал он, – но делайте это в пути на Тармон Гай’дон.