Читать книгу - "Нежить - Нил Гейман"

Генератор завелся без проблем; я успела вернуться в дом, прежде чем дети заметили мое отсутствие. Включила плиту и наполнила кастрюлю водой из кулера — что всегда бесило Теда. «Это только для питья, — говорил он. — Бери для готовки фильтрованную воду». Но у нашей воды странный вкус; удивительно, но от него никак не удавалось избавиться, сколько ни пропускай ее через фильтр. Как будто вы пьете из серного источника. «Что ты ерунду говоришь? — возмущался Тед. — Прекрасная вода». Отлично, говорила я, тогда бери и пей ее, и он, разумеется, пил, чтобы доказать свою правоту. Но сегодня он уехал в Ай-Би-Эм, потому что они еще работали, — понятия не имею, что он там мог делать, каким бизнесом они занимались, когда мир рушился, — и я, как всегда, брала для приготовления пищи воду из бутылок.

Я зажгла горелку, поставила на нее кастрюлю и включила радио. Обычно я его не слушала — кто знает, какие новости там сообщают сегодня? Допустим, Национальное радио было лучше большинства телеканалов, которые после ухудшения положения во Флориде и Алабаме начали передавать отснятый материал без обработки. Когда зомби захватили Мобил,[87]все смогли увидеть тамошнюю бойню в красках. Радио тоже послало в Мобил свою корреспондентку, и после того, как Национальная гвардия потерпела поражение, несчастная осталась одна в машине среди врагов. Поедатели схватили ее, и мы могли слышать, как все это было. Сначала они стучали в стекло, а она повторяла: «О нет, нет, пожалуйста». Затем стекла треснули, она закричала, и мы услышали, как поедатели шлепают своими лапами по обивке машины, пытаясь схватить женщину, услышали треск ее рвущейся одежды и их голоса. Я знаю, что о производимых зомби звуках много спорят, и неизвестно, выражают ли они связные мысли или это просто непроизвольные мышечные сокращения. Но я прослушала весь этот ужас от начала и до конца и могу поклясться, что это были голоса — мертвецы переговаривались. Не знаю, что именно они говорили — корреспондентка от ужаса и боли кричала изо всех сил. Я подумала, что хуже уже быть не может, но ошибалась. Раздался звук — такой звук бывает, когда вы отрываете ножку у индейки, приготовленной на День благодарения, долгий хруст, затем хлопок… только он был… мокрым. Голос корреспондентки становился все тише, затем она застонала — это был жуткий стон, такой стон издает человек, когда одной ногой уже находится в могиле и чувствует, что смерть тащит его за другую ногу. А дальше — дальше кто-то из поедателей сообразил, как открыть дверь машины. Одежда корреспондентки зашуршала по сиденью, когда ее вытаскивали наружу. Увидев, что ей конец, она застонала немного громче. А затем раздались такие звуки, как будто они разрывали индейку на несколько кусков — рывки и треск. Мы слышали, как поедатели пожирают корреспондентку, запихивая себе в рот куски ее плоти и рыча от удовольствия. Это…

Робби была уже достаточно большой, чтобы понимать, что говорят по радио, и даже Брайан улавливал больше, чем мы думали. Я не хотела, чтобы они услышали нечто подобной. Хватало и того, что они узнавали от соседских детей, особенно от девчонок Мак-Дональдов. Элис, их мать, принадлежит к тем родителям, которые относятся к детям «с уважением», то есть позволяют им видеть и слышать такие вещи, для которых они еще слишком малы. Родители — мать не должна… мой долг состоит не в этом. Мой долг — моя священная обязанность — защищать своих детей, обеспечивать их безопасность, что бы ни… я должна защищать их, как бы ни…

Да, так о чем это я? Генератор заработал, и я отпустила детей смотреть мультики — из привычного ежедневного развлечения (иногда позволяемого и дважды в день) это превратилось в событие, равнозначное походу в кино. Они были так напуганы, что Робби даже захотела поскорее сесть смотреть надоевшую ей «Суперсемейку»,[88]которую Брайан обожал. Итак, оставив их у телевизора, я смогла спокойно включить радио на небольшую громкость и попытаться узнать какие-нибудь новости, пока закипает вода.

И, как вы знаете, новости были неплохими. Я бы не назвала их хорошими, но Национальная гвардия, похоже, делала успехи. Они удержали Орландо, хотя, по-видимому, в Диснейленде им пришлось нелегко, и переловили много поедателей на одном из главных шоссе — не помню, на каком именно, скорее всего на шоссе № 1. Для этого пришлось задействовать военные самолеты; поедателей бомбили, пока они не разлетелись на мелкие кусочки. Если учесть то, что мы узнали о них несколько недель спустя, это оказалось самым худшим… Вместе с кусками их тел зараза распространилась на большой территории, но в тот момент это казалось нам удачей. Говорили о возвращении контроля над Мобилом; отряд «морских котиков» спас группу выживших, спрятавшихся в здании мэрии, а спецназ провел разведку в городе и даже почти добрался до гавани. Разумеется, власти всегда приукрашивают свои достижения, но я была расположена им верить.

К дому подъехал грузовик; я услышала рокот двигателя и шипение тормозов. Я отметила про себя этот факт, но не придала ему особого значения. Россы продали свой дом через дорогу от нас супружеской паре из Нью-Йорка, и люди говорили, что за него был заплачен почти миллион долларов. Услышав такую цифру, мы с Тедом выпучили глаза и провели счастливые два часа, обсуждая, что сделаем со своим миллионом. Однако, когда мы, зайдя в Интернет, посмотрели цены на недвижимость в Адирондакских горах, наши фантазии разлетелись вдребезги. На севере за миллион едва можно было купить дом в два раза меньше нашего. Мы знали, что Канада закрыла границы, но все равно посмотрели тамошние цены. По нынешнему курсу доллара, крохотный дом стоил уже полтора миллиона. Стало ясно, что нам придется оставаться там, где мы есть. И у нас появились новые соседи, к которым приехал грузовик.

Иногда я думаю о водителе этой машины. Я ничего о нем не знаю — или о ней, это вполне могла быть женщина; хотя мне почему-то всегда представляется мужчина. Немолодой — ему примерно около пятидесяти, крепкого сложения, волосы подстрижены «ежиком», что не скрывает седины. Он уже достаточно пожил на свете, видел много разных кризисов, так что сейчас не паникует и просто выполняет свою работу. Больше никто в транспортной компании не решается ездить на север и рисковать жизнью на малонаселенных равнинах, но он рад возможности хоть на денек покинуть Нью-Йорк. У всех в городе нервы на пределе. У доков, аэропортов, железнодорожных станций и автобусных вокзалов толпятся солдаты и вооруженные до зубов полицейские. Все прибывающие в город обязательно проходят обследование у врача, которого стерегут два охранника и во время осмотра держат пациента на мушке. Малейшее подозрение — высокая температура, распухшие или болезненные гланды, необычный цвет языка — и путешественника ждет немедленный арест. Вооруженные люди уполномочены при попытке сопротивления вогнать вам в лоб пару пуль. Но хуже всего то, что теперь, когда полиция почти исчезла с улиц, некоторые горожане решили самостоятельно патрулировать кварталы в поисках поедателей. Они наделили себя правом останавливать и допрашивать любого человека, показавшегося им подозрительным, а если вы поинтересуетесь их полномочиями, они с радостью продемонстрируют вам дула своих пистолетов и винтовок. Уже произошло крупное столкновение между двумя такими патрулями — противники обвиняли друг друга в том, что они поедатели. Пришлось вызвать копов, охранявших порт, чтобы взять ситуацию под контроль, что они и сделали, перестреляв большинство участников схватки.