Читать книгу - "Горничная особых кровей - Агата Грин"

Зачем так ведешь себя?

— Я веду себя, как обычно, Аркадий.

— Как обычно — как самоубийца?

Интересно, почему он так себя ведет? Какое ему дело до обычной девки с плохой репутацией? Так внимательно ученый на меня смотрел, что я испугалась, как пугалась всегда, когда мужчины мною увлекались. И, пока он этого испуга не заметил, спросила кокетливо:

— А как я должна себя вести с владетелем? Мне кажется, ему нравится мое поведение.

— Ты его так привлечь хочешь? — нахмурился Ветров. — Тогда имей в виду: женщин у Малейва много. По-настоящему много. На любой вкус, под любой костюм. Подумай, надо ли тебе это?

Я секунду смотрела на ученого (он серьезно?), а потом расхохоталась. Ветров думает, я задумала начать охоту на центаврианина! Вот потеха-то! От моего смеха снег с ближайшей веточки упал, прямо на плечо ученого. Тот нервно его стряхнул.

— Аркадий, вы сейчас сказали чушь, — отсмеявшись, выдохнула я.

— К этому человеку, — Ветров указал на владетеля, который стоял в отдалении, — нельзя относиться просто. И тем более нельзя с ним играть.

— Он сам меня служить заставил. И это он со мной играет.

— Он бы не играл с тобой, признай ты его главенство.

— Так я признаю.

— На словах — может быть. Но твое поведение, тон…

— Что тон? Что поведение? — назойливость ученого начала надоедать. — Ты думаешь, мы тут все глупы необычайно и не понимаем, что альбинос опасен?

— Не понимаете. Девяносто процентов населения Энгора никогда не покидали планету. Ваша вселенная сужена до одной-единственной планеты, а это ограничивает…

— Аркадий, что ты такой серьезный? — перебила я. — Погодка прекрасная, вон как Эн[1] светит — а ты бубнишь чего-то там, бубнишь! Не надоело?

— Тебя могут казнить, Регина. И тебя казнят, если поведение не изменишь.

— И что? Если подумать, быть казненной — это какое-никакое, а достижение. Не всякой девке выпадает такая интересная доля.

Посчитав разговор законченным, я отошла и поглядела на владетеля со спины.

Теперь хотя бы понятно, отчего он не таскает за собой охрану — она ему попросту не нужна. Разве что для прикрытия, иллюзии того, что он уязвим. А так, если ориентироваться по ауре, получается, что наш владетель практически бессмертный.

Но для столь мощной ауры энергетика у него нехорошая.

Интересное несоответствие.

Кстати, об несоответствиях. Что творится с моим эо? Рядом с владетелем мои силы пробуждаются чуть ли сами собой.

Наверное, это вызвано сходством владетеля с тем, который исковеркал мне жизнь.

Пока я думала об энергиях, Ветров подошел к альбиносу и заговорил. Судя по тому, как они оба были спокойны, о недавней размолвке уже забыли. Мужики поднесли им коробку. Ветров засуетился над ней, с большими предосторожностями вытащил из нее сверкающий небольшой куб в прозрачном чехле.

— Теплый.

— А должен быть горячим, — заметил владетель. — Активность то спадает, то возрастает — воздействие неравномерно.

— По расчетам коэффициент эо-активности.

Я перестала прислушиваться — все равно ничего не понимаю в заковыристых терминах. Тем более, далее разговор мужчины стали продолжать на трескучем центаврианском, и я совсем заскучала. Пока они проверили все коробки, затащили что-то в домик, наболтались на своем учено-непонятном, прошло немало времени. Я развлекалась тем, что ходила туда-сюда и напевала под нос.

— Горничная, — окликнул меня альбинос. Я подошла к владетелю. — Мы идем в зону. Ты останешься здесь, присмотришь за снегоходами.

— Да, светлейший. Благодарю вас.

— За что?

— Вы не заставили меня идти в зону.

— Слишком грубо, горничная. Подхалимство должно быть изящным и незаметным.

— Мы люди простые, светлейший. Как умеем, так и подлизываемся.

— Посмотрим, сохранится ли твое настроение до вечера, — протянул альбинос и пошел по снегу в лес, умудряясь не проваливаться. Мужики пошли за ним, производя много шума и переваливаясь, как медведи. Аркадий, бросив на меня взгляд в духе «будь хорошей девочкой», тоже отошел.

Я подарила ему еще одну улыбку, и даже помахала рукой. Мужчина спешно отвернулся. Они все такие: как только женщина начинает поддразнивать, им сразу становится неудобно, неуютно. Одни начинают гавкать и злиться, а другие, как Ветров — смущаться и отворачиваться.

Как только мужчины исчезли из виду, я обратила все свое внимание на снегоход. Чипы-управления провожатые забрали с собой, но разве это проблема для меня? Я выбрала самый крайний снегоход. К технике у меня всегда было особенное отношение. Кар не взбрыкнет, как ездовой медведь, не заартачится просто так. И робот не сломается, не начнет ошибаться без причины, в отличие от живого человека. К любому механизму, любой системе можно найти подход.

Я достала универсальный чип управления из кулона на цепочке, и склонилась над снегоходом.

Такие чипы незаменимы при работе с роботами и вообще любыми простыми системами. Правда, их нужно в обязательном порядке регистрировать. Мой был незарегистрированным, и я рисковала, пользуясь им.

Но когда меня останавливал риск? Тем более, у меня есть еще один управляющий чип, который дала Гримми, чтобы роботов в особняке программировать. Если что, можно солгать, что снегоход я активировала им.

Пальцы у меня болели после применения эо, поэтому с разъемом я возилась довольно долго. А когда вставила чип, сработала защита. Чип не встал ровно, потому что пальцы у меня дрожали. Я попробовала еще раз. На этот раз получилось.

Одного я не учла: кончики пальцев жгло невыносимо. Как с такими пальцами управлять снегоходом? Пришлось оставить заманчивую идею прокатиться на снегоходе.

Я вынула чип, отошла от снегохода и сунула пальцы в снег. Холод жжение не прогнал, но стало полегче. Долго будет заживать, и еще дольше — напоминать о себе.

Эо всегда несет проблемы.

Высоким уровнем эо меня наградили родители, сильные психокинетики; в отцовском роду даже затесался один владетель.

Правда, властвовал он всего два года, но и это показатель, что сила впечатляющая. В отличие от своих выдающихся предков, я психокинезом владела плохо. Чтобы левитировать, управлять предметами силой мысли и вытворять подобные вещи, нужны терпение, контроль и дисциплина. А я росла нетерпеливым, неспокойным ребенком. Меня больше кары интересовали, и их устройство, чем психокинез, «высокое искусство управления психической энергией».

Так что неудивительно, что в школе для эо-одаренных мне приходилось тяжко. В день, когда были занятия по психокинезу, нельзя было ничего есть. Перед самим занятием нужно было обязательно помедитировать двадцать минут. А потом — час сидеть в душном помещении и пытаться поднять бусинку силой мысли.