Читать книгу - "Пансион искусных фавориток. Борьба за жизнь - Екатерина Богданова"

Представление ко двору было лаконичным и малоинформативным. Меня просто усадили на наспех установленный и по этой причине шатающийся третий трон. Между даже не взглянувшим в мою сторону королем и окатившей презрением королевой, стыдливо прикрывающей мантией округлый живот. Я же впервые видела монарха вблизи и смотрела во все глаза. Возрен Седьмой оказался молодящимся пожилым мужчиной с намечающейся на висках, но тщательно подкрашенной сединой и скрытыми за обручем короны морщинами на лбу. Король оказался весьма заурядным мужчиной. И что только в нем находят женщины? Хотя странный вопрос — красующаяся у него на голове корона была великолепна.

Большие двустворчатые двери отворили, и в тронный зал степенно вошла первая пара. И ходили эти пары, кланяясь и представляясь, часа два. У меня лицо онемело и величественно-надменное выражение приклеилось к нему намертво. Даже во сне, наверное, сегодня буду выглядеть царственно. Но я стойко выносила тяготы королевского бремени и старалась запомнить как можно больше имен и лиц. Краем глаза подметила, как король, спрятав руку под мантию, растирает поясницу, а королева зевает с закрытым ртом. Хоть не я одна мучаюсь — подумала злорадно. Было бы несправедливо, если бы весь этот спектакль я играла соло.

Когда поток высшей знати иссяк, а от моего самообладания осталось только окаменевшее лицо и затекшее тело, на золоченую ковровую дорожку вышел напыщенный церемониймейстер и громогласно объявил:

— Властью и велением короля Возрена Седьмого, во славу и процветание великой Возрении, преклонитесь перед королевской кровью!

Выстроившиеся вдоль дорожки придворные склонились в почтительных поклонах и реверансах. Король встал с трона, повернулся и, одарив теплой отеческой улыбкой, протянул мне руку.

Ладони мгновенно вспотели, пальцы мелко задрожали, но улыбку я выдавила довольно убедительную. Вложила свою далеко не царственную руку в широкую королевскую ладонь и встала. Возрен Седьмой положил мою руку на свой локоть, ободряюще по ней похлопал и повел меня через живой коридор. Дойдя до распахнутых дверей, мы с «отцом» приветствовали столпившуюся в приемном зале среднюю знать, величественно подняв руки и пару раз махнув ладонями. Я бы ни за что не догадалась, что нужно делать. Но король едва слышно шепнул: «Улыбайся и маши», что я и сделала, копируя его движения. После чего мы развернулись и величественно прошли обратно к тронному возвышению. Я едва слышно замученно вздохнула, на что «папенька» прошептал:

— Терпи, девочка. Немного осталось.

— Терплю, — прошипела я в ответ, усаживаясь на свой трон и балансируя, чтобы не раскачиваться. Была бы настоящей принцессой, не сносить бы головы тем, кто устанавливал этот пыточный стул.

Церемониймейстер долго и с апломбом перечислял титулы и достоинства принцессы Саминкары Возренийской, после чего официальная часть представления закончилась и начались скучные придворные танцы, а мы все так и сидели на возвышении и с высоты своего положения любовались действом. Через какое-то время королева застонала и взмахнула рукой, подзывая статс-даму, которая помогла ей встать и тихо удалиться. Я с завистью посмотрела на удаляющуюся королеву и перевела мученический взгляд на короля.

— У нее есть веская причина, — тихо проговорил король. — У тебя такой причины нет.

— Какая жалость, — пробурчала я, продолжая мучиться с радостной улыбкой на лице.

Где-то в районе полуночи я осознала, что правители несчастные люди, заложники канонов и этикета и вообще не хозяева сами себе. Появилась еще одна причина возненавидеть свою участь.

Весь этот абсурд закончился глубокой ночью. Под аплодисменты и пьяные тосты мы с «отцом» вышли в центр зала, очень медленно, кстати, вышли, потому что после более шести часов восседания на тронах ходили с трудом. Когда заиграла мелодия, я облегченно вздохнула и бессовестно повисла на родителе, танцуя танец дочери и отца. Король крякнул — тоже устал, бедолага, да и я при своем росте была не пушинкой, — но устоял, что вызывало уважение.

Монаршая особа закружила меня по залу, и все было бы просто замечательно, если бы король не прошипел мне на ухо:

— Совесть имей, пигалица. У меня хондроз.

Чтобы никто не увидел, как я неприлично хохочу, пришлось уткнуться лицом в плечо «папы», что вызвало умиленный вздох благородной публики. Придворные увидели, как у принцессы вздрагивают плечи, и решили, что причиной тому слезы радости. Так мы и танцевали, пока оркестр не умолк. Король кряхтел и ворчал, называя меня бессовестной девчонкой, я висела на нем, смеялась и слабо перебирала ногами.

Напряжение дало о себе знать, и смех был скорее непроизвольным способом уберечь сознание от срыва. Однако когда танец закончился, я мгновенно успокоилась. Изобразив опостылевшую улыбку, я гордо удалилась под руку с «горячо любимым папочкой».

За дверью нас уже ждал Мордок.

— Ты кого мне подсунул? — возмутился король, стряхивая мою руку со своего локтя. — Наглая, несдержанная и тяжелая, как лошадь!

— На мой взгляд, все прошло успешно, — невозмутимо ответил Мордок. — После такого трогательного танца весь двор уверовал, что это действительно ваша горячо любимая дочь. Осталось только убедить всех, что принцесса здорова, и можно встречать наминайских послов.

— До послов еще дожить надо, — продолжал вредничать король — Она меня раньше угробит.

Возрен Седьмой безжалостно оторвал листочек от стоящего в кадке экзотического, но совсем не привлекательного бамбукового дерева, зажал его в ладони, дунул в кулак, а в следующее мгновение у него в руке выросла длинная крепкая палка.

— Все завтра, я устал, — махнул рукой король, отпуская нас, и, опираясь на только что сотворенный посох, устало удалился. За ним по пятам следовали камердинер и двое неприметных мужчин в простой черной одежде.

Я же стояла с открытым ртом и восхищенно хлопала глазами — сегодня я впервые воочию увидела магию.

— Прошу, принцесса, — указал мне направление Мордок. — Вам приготовили покои рядом с опочивальней королевы Элинарии. Камеристка уже ждет там, а завтра вы сами выберете себе фрейлин из дебютанток этого года.

— А я могу выбирать фрейлин из королевских фавориток? — спросила, устало шагая по дворцовым коридорам.

— Это было бы нежелательно, — сухо ответил Мордок. — При дворе достаточно приличных девушек, которые с радостью войдут в вашу свиту и отправятся с вами в длительное путешествие. Тем более что некоторых я уже подобрал.

— И они… — Я не договорила, но Мордок и так понял.

— Да, они будут присматривать за вами, — кивнул мужчина.

— Шпионить за шпионкой, — усмехнулась я. — Лжефрейлины для лжепринцессы. Символично.

— Впредь настоятельно рекомендую следить за своей речью, — прошипел Мордок.

— Я переволновалась и устала, но можете быть уверены, откровенничать в кулуарах не намерена, — холодно ответила я и больше не проронила ни слова.