Читать книгу - "Подземелья Альгоры - Дем Михайлов"

И что у нас получается? Леска и крючок означают удочку, которая в свою очередь намекает на рыбалку.

Рыбалка в канализации… хм… Как-то с трудом верится в такое. Хотя в Вальдире все возможно. Здесь все городские легенды с «того» мира абсолютно реальны. Не удивлюсь, если и аллигаторы имеются, и громадные крысы. Так почему бы не быть рыбакам? Они как раз подобные места любят — тихие и спокойные.

Леска очень длинная. Может, игрок сидел не в канализации, а около дренажного люка или решетки, пропустив крючок между прутьев. Сидел и рыбачил. Ага. А потом зачарованная на прочность леска оборвалась и ее смыло еще глубже, пока она, наконец, не запуталась в ребрах трупа. Стоп… крючок внутри ребер… так, может, этот труп и есть та «рыбка», на которую охотился неизвестный мне рыбак?

Может, этот труп и не человеческий вовсе… может, это чудище? Мирное…

Шло оно себе по родной канализации и никого не трогало. А тут сверху крючок можжевеловый падает с вкуснятиной. Чудище приманку цапнуло и проглотило. Поняло, что это подстава и, оборвав леску, кинулось бежать, но приманка оказалась отравленной, и вскоре бедное создание погибло и упало в ручей, где я его и нашел.

О-о-о… куда это меня понесло? Да быть не может такого!

А может, у этого тела вместо лица рыбья морда?

Бросив короткий взгляд на торчащие из воды ноги трупа, я помотал головой, отгоняя дикие фантазии, и аккуратно спрятал леску вместе с можжевеловым крючком в мешок. Жаль, что нет поплавка.

Что у нас есть еще?

Банка. Вместимостью около литра. Да, довольно обычно выглядящая толстостенная стеклянная банка с широким горлышком и плотно притертой крышкой — тоже стеклянной, но с металлическим блестящим запором. Интересная посудина. Причем выглядит не как банка для посола огурцов, а как нечто, имеющее причастность к науке. Или к алхимии, если говорить в стиле Вальдиры. Содержимое тоже весьма соответствовало — банка примерно на треть была заполнена какой-то очень тягучей, мутно-красной жижей, оставляющей потеки на стенках. Больше всего смахивало на ягодный кисель или желе. Так, может, это оно и есть? Чей-то тормозок. Причем не обязательно вегетарианский — с тем же успехом это может быть вытяжка костного мозга… кхе-кхе… нет уж, буду называть просто киселем, а еще лучше — никак не называть, а просто вылить в ручей и забыть. А банка мне пригодится — как фляга. Только отмыть надо хорошенько.

Я уже потянулся пальцами к защелкнутому запору крышки, когда красноватая жижа на дне банки явственно шевельнулась и пошла медленными волнами.

— Что за…

В центре киселя образовался маленький бугорок, вырастающий с каждой секундой все выше. Одновременно с его ростом, тягучая жижа медленно оттягивалась от краев банки, собираясь к растущему холмику.

Крышку открывать я резко передумал и поплотней прихлопнул ее ладонью, не отрывая глаз от происходящего внутри банки действа. Что я ощущал? Ну, представьте, что бы бы вы ощутили, если бы прокисший кисель в вашем холодильнике внезапно ожил и попытался уползти.

У меня происходило примерно то же самое. Только густая жижа не уползала, а наоборот — собиралась в кучу на дне банки. Причем настолько медленно и неуклюже, что начавшийся было у меня шок поутих, и я вновь вспомнил, как надо дышать. Но по-прежнему оставался в полной боевой готовности — то есть был готов мгновенно зашвырнуть банку как можно дальше и броситься бежать в противоположном направлении.

Собравшаяся жижа превратилась в мягко покачивающийся столбик, формой больше всего напоминающий песочные часы. Нижняя часть укрупнилась еще больше, придавая конструкции устойчивость. А верхняя половинка «песочных часов» округлилась, немого расплющилась, став похожей на огромную таблетку… и на ее обращенной ко мне плоскости появились пара глаз с черными точками зрачков и большущий рот с грустно опущенными уголками губ. Короче говоря — из банки на меня пялился печальный красный смайлик, покачивающийся на тоненькой ложноножке. Страх Господень!

— И-и-и-и… — тихонько выдал я, сквозь стекло глядя на мелкий кошмарик.

Красный смайлик шевельнул ртом.

— Г-р-р… — донеслось до меня из банки. Странный звук — нечто вроде печального горлового урчания. У него и голосовые связки есть? Хотя о чем это я — у меня их тоже нет, но я же говорю. В цифровом мире возможно все.

Из-под псевдоголовы вытянулся тоненький жгутик и медленно потянулся ко мне, но наткнулся на стекло и бессильно замер.

Зрелище было неимоверно печальным и трогательным одновременно. И почему-то напомнило мне знаменитую сцену из древнего фильма «Титаник», где главные герои прикладывают ладони к стеклу двери.

В противовес романтическому «Титанику» в голове всплыло воспоминание о еще одном кино, как нельзя лучше соответствующем ситуации. Я вспомнил об очень старом фильме ужасов, с довольно внушительными спецэффектами для своего времени — так в том фильме, вот такой же вот «веселый» сгусток натворил таких дел… много там народу померло…

Но смайлик выглядел так печально, что мое сердце дрогнуло.

— Так… — пробормотал я, силясь придумать хоть что-нибудь умное. — Так… Ладно! Слушай сюда, ужас моего подсознания, — из-за тебя у меня теперь гарантированно будут ночные кошмары, но так уж и быть — я тебя отпущу! И ты быстренько уполз… утечешь в свою норку или еще куда. Куда хочешь туда и утекай — только подальше от меня и чтобы никаких драк. А если потом кого-нибудь сожрешь — твое дело. Только никому не говори, что это я тебя отпустил. Ладушки?

Сгусток-смайлик мои слова проигнорировал, продолжая вяло тыкать в стекло ложноножкой.

Глубоко надеясь, что обуявшая мое сердце жалость не выйдет мне боком, я щелкнул металлическим запором и поднял стеклянную крышку. После чего быстро опустил банку на камень и поспешно отступил в сторону. Красный сгусток этот торжественный день «открытых дверей» не пропустил и обрадованно потянулся вверх — так медленно и неуклюже, что любая черепаха на его фоне казалась бы олимпийским чемпионом по спринту.

Ложноножка дотянулась до края банки, зацепилась, сгусток потянулся следом, подтягивая себя вверх. Оторвался от дна… и шлепнулся обратно. Потерявший свой прежний вид смайлик стал совсем грустным, если не сказать горестным. И опять все заново — красная жижа постепенно собирается и горбится в небольшой холмик, ложноножка неимоверно медленно тянется вверх…

— Ну ты, даешь, кисель, — пробормотал я, глядя за потугами натужно «горбящегося» сгустка. — Тебя что, из тормозной жидкости сварили?

Осторожно вытянув руку, я ухватил банку за горлышко и, наклонив, положил ее боком и скомандовал:

— Вытекай, горбатый!

Бояться неизвестного мне существа я уже практически перестал. И поэтому рискнул на минуту отвлечься и подбросить в начавший было затухать костер следующую порцию мелкого древесного мусора, успевшего неплохо подсохнуть. Загудевшее и затрещавшее пламя вспыхнуло ярче, обрадовавшись полученной пище.