Читать книгу - "Наследная Царевна - Антон Атри"

– Ты? – Марья лукаво улыбнулась. – Так просто. Дюже любопытно поглядеть было, что ты с раною моей делать будешь. Ну, позабавились и будет.

Она обратилась к Черномору:

– Скажи-ка мне вот еще что, дядюшка, а знаешь ли ты, аль, быть может, разыскать сумеешь место то, где царь Еремей к воде в последний раз приходил? Думается мне, что с Володыкою он свидеться был должен. Властителя подводного, знаю, разыскать в море никто не в силах, воду средь воды не почуешь, а вот чужака у границ…

– То легко. Это ты верно подметила, Марья.

Богатырь кивнул.

– Укажу я тебе место. Потому как задача моя, Володыкой назначенная, – границы наши охранять.

– Постойте, – в разговор их вмешался царевич, – хотите сказать, мы вскоре место узнаем, где батюшка пропал?

– Ну, не пропал, но где он крайний раз у моря был.

Черномор пожал плечами.

– Хм, да в целом, знаете ли, и того довольно, – Иван, явно что-то задумав, улыбнулся. – Не будем делить шкуру медведя неубитого, но, сдается мне, царевна, скоро мы кой-чего да узнаем. Сперва, правда, перед тем как на место отправиться, надобно нам будет за человеком одним заехать…

– Так, значит, говоришь, что муж сестры твоей чародей? И он ворожбу знает, что поможет былое увидеть? То, что с Еремеем на берегу приключилось?

Марья в который раз с подозрением глянула на ехавшего подле царевича. Погода стояла прекрасная, на небе не было ни облачка, ярко светило солнце, и веял прохладой легкий утренний ветер. До полуденной жары было еще далеко, и дорога спорилась[8]. Так что с той поры, как они распрощались с Черномором, путники успели уже покрыть немалое расстояние. Даром что большая часть пути пришлась на ночь – возвращаться во дворец с берега никто не стал – все сразу отправились в дорогу. Ни Иван, ни Марья не желали терять драгоценного времени.

– Ну, знает аль нет, точно не скажу, тут его самого спрашивать надо. Но Сокол Ясный в чародейском деле весьма сведущ. Уверен, что-нибудь да придумает.

Царевич устало потер виски и поерзал в седле. Ему ночной бросок явно дался тяжелее, чем Марье.

– М-да, на берегу ты был куда увереннее.

Царевна недовольно хмыкнула, собираясь сказать еще что-то, но тут впереди из туманной дымки проступила зыбкими серыми тенями пока еще далекая деревня.

– Никак, добрались? Там твоя сестра живет?

Воодушевленная видом неказистых редких домиков, Марья сменила гнев на милость.

– Не слишком-то для царевны места подходящие…

– Ольга? Нет… – Иван устало мотнул головой. – До дворца ее еще несколько часов пути. А вот в деревеньку все одно заглянуть стоит…

– Это еще зачем? Что там делать, раз нам дальше ехать надобно, – царевна недоуменно нахмурилась.

– Надобно-то оно, конечно, надобно… – Иван потянул шею. – Да только мы всю ночь скакали. И витязям, и животинам передых нужен. Допускаю, что ты, дева морская, устали и не ведаешь, – а вот нам, живым людям, отдых бы не помешал. Хоть малый.

– Малый аль большой, все одно – это задержка. Не знаю, как у тебя, царевич, да у меня времени в обрез. Каждое мгновение, что мы теряем, смерти подобно. Потому я никуда заезжать не собираюсь. Хочу как можно скорее увидеть твоего чародея.

Мысли о том, что Ясный Сокол, свояк Ивана, сможет, возможно, пролить свет на исчезновение Володыки, гнали Марью вперед, точно щука косяк мелкой сошки. И люди, даже самые крепкие, не выдерживали заданного ею шага.

– Ну тогда тем более в деревню придется заглянуть, – царевич пожал плечами. – Потому как, говорю сызнова, кони тоже устали. Аль ты так жаждешь, чтоб твой гнедой под тобою пал, а, царевна?

– Ар-р! Ляд с тобою[9]. Будь по-твоему, – сдавшись, Марья наконец согласно кивнула. – Но дольше необходимого задерживаться не будем, уговор?

– Да, крутой у тебя норов… Такой, что забываю я порой, кто у кого в гостях!

Царевич с усмешкою покачал головой, но после молвил, уже не улыбаясь:

– Только вот, Марья, не ты одна здесь отца отыскать поскорее хочешь.

Тронув серую в яблоках кобылу пятками, он устремился вперед и, лишь прилично обогнав царевну, бросил через плечо:

– Но не бойся, рассиживаться не станем. Передохнем малость, и в путь!

Прибытие конных витязей во главе с самим царевичем, да к тому же в сопровождении столь необычной девы, староста Федот заприметил еще издали. Не каждый день к ним в деревню, не самую маленькую, но отнюдь и не великую, с неказистыми домиками да десятком дюжин народу заезжали подобные гости. Нет, конечно, здесь бывала порой царевна Ольга, захаживал ее муж – чародей Ясный Сокол, но все ж редкие визиты их ни в какое сравнение с делом нынешним не шли.

Оттого на большой площади у колодца поглазеть на дивных гостей собрались почти все деревенские от мала и до велика. И пока Иван рассказывал Федоту, что именно от него требуется, мужики, бабы, старики, старухи и дети встали кругом да застенчиво пялились на его спутников. И, конечно, по большой части внимание их было приковано к Марье. Ее же, облаченную все в ту же сверкающую на солнце броню, что ковали сомы-кузнецы в своих укрытых илом да тиною кузнях, такое пристальное внимание отнюдь не радовало. Под взглядами десятков глаз морская царевна чувствовала себя подобно тому самому скоморошьему медведю, которого видела когда-то на городской ярмарке, и оттого деревенским отвечала отнюдь не дружелюбным взглядом.

«И чего они так на меня уставились? Неужто деву при оружии первый раз видят?»

Марья хмуро вздохнула, а затем из толпы людей, ловко прошмыгнув меж подолов и сапог, стрелою влетела маленькая, годков шести от роду, чумазая девчушка в видавшем виды сером платьице. У нее были огромные, синие, точно жнивеньское[10] небо, очи, и спутанные, рвано остриженные соломенные волосы.

– А ты ведь колдунья, да?

Оказавшись у коня опешившей царевны, девчушка бесстрашно потеребила ту за сапог.

– Ты чего, Настасья?!

Прежде чем Марья успела что-либо вымолвить, староста, выпучив от ужаса глаза, схватил девчонку и оттащил прочь от ее ног.

– А ну-ка брысь отседова! Кому грю?! Марфа, едрить тебя колотить! Забери ее!

Он протянул девочку в сторону толпы, и та отчаянно задергала ногами, пытаясь вырваться.

– Нет! Пусти!

– А ну-ка цыц! – разом став пунцовым, Федот грубо тряхнул девчонку. – Цыц! Кому грю!

– Пусти! – еще пуще заверещала девочка, принявшись извиваться в его руках, точно уж. – Мне к колдунье надо! Поговорить!

– Да умокни ж ты! – одной рукой прижав ребенка к себе, а другой безуспешно пытаясь зажать ей рот, староста гаркнул снова: – Марфа!

– Иду! Ох, доля моя тяжкая, иду! – откуда-то из-за спин деревенских раздался плаксивый женский голос, и Федот, поняв, что теперь его ругань достигает цели, разразился отборной бранью:

– Ты какого лешего ворон считаешь, пропасть окаянная?! За