Читать книгу - "Марк и Эзра - Рагим Джафаров"

– Почему именно газеты? – спросил Эзра. – Почему не учебник истории, например?

Марк отвлекся от чтения и посмотрел на пацана, потом на газету в своих руках.

– Прекрасный источник информации, – ответил Марк.

– Брось, это же необъективная чушь.

– Именно это и важно.

– Почему?

– Ну вот, например, статья о том, что США собираются бойкотировать Олимпиаду в СССР. Меня интересует не сам факт, а то, как его преподносят.

– И зачем тебе эта пропаганда?

– В ней отражение пропагандиста.

Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над входом. Марк и Эзра посмотрели на надпись. Краков.

В лавку вошел ужасный старик в потертом на локтях пиджаке. Он помогал себе при ходьбе тростью и едва заметно подволакивал ногу. Эзра не мог оторвать взгляда от его изуродованного лица. Оно будто было собрано из каких-то неровно сшитых кусков. Кривое, уродливое и страшное. Губ не было вообще, отчего рот становился похож на безобразную неровную щель с торчащими оттуда зубами.

– Пан Кауфман. – Старик попытался улыбнуться, отчего ужасная щель, заменявшая ему рот, стала еще страшнее.

Марк удивленно поднял брови и всмотрелся в лицо посетителя. Тот приложил трясущуюся руку к груди.

– Я Виктор. Помните меня? – Эзра поймал себя на том, что морщится. У него зачесалось лицо, причем не что-то конкретное, например нос или щека, а будто бы все сразу.

– Новак? – предположил Марк.

– Да! – обрадовался старик. – Новак! Как поживаете, пан Кауфман?

– Никак, – равнодушно ответил Марк. Старик почему-то хихикнул.

– Я знал, что однажды вы вернетесь! Знал! Я каждый день приходил к вашей лавке и был уверен, что рано или поздно толкну дверь и она откроется, – радовался ужасный старик, воздев палец.

– Эзра, принеси стул, – попросил Марк, косясь на мальчика. Потом спросил у Виктора: – Я не сегодня вернулся, где же ты был все это время?

– Года четыре назад я сдался, – признался старик. Он благодарно кивнул Эзре, который принес ему стул. Парень вздрогнул, встретившись глазами с Виктором. Он только сейчас понял, что один глаз у него стеклянный.

– И как тогда ты сюда попал?

– Случайность. Один человек сказал мне о том, что вы открылись, – ответил Новак, аккуратно сев на стул и вытянув вперед правую ногу. Руки его покоились на стоящей трости. Покоились – неудачное слово, подумалось Эзре, скорее наоборот, беспокоились. Они тряслись, будто у запойного пьяницы с похмелья.

– Я даже догадываюсь, как он выглядел, – вздохнул Марк. – Зачем же ты пришел, Виктор?

– Мне нужна рама, – прямо сказал старик.

Марк подумал немного, потом вдруг спросил:

– Ты все еще рисуешь?

– Нет, конечно, – он поднял трясущиеся руки, – контузия.

– Значит, ты хочешь оживить старое полотно. – Марк достал из-под прилавка шкатулку и расшитый бисером кисет.

– Да.

Марк стал набивать трубку. Виктор терпеливо молчал. Эзра неловко мялся, не зная, куда себя деть.

– Паршиво выглядишь, – закурив, сказал Марк.

– Война, – пожал плечами Виктор.

– Война – это тоже паршиво.

– А вы были на войне, пан Кауфман? – с вызовом спросил Новак.

– Был, – спокойно ответил Марк. – Эзра, принеси старую раму.

Помощник удалился в глубь лавки. Настала тишина. Обычно такая пауза в разговоре вызывает неловкость. Но не сейчас. Старики сидели напротив и, ничуть не стесняясь, рассматривали друг друга.

– Вы прекрасно сохранились, пан Кауфман, – сказал наконец Виктор.

– Да. Но если тебе интересно, то чувствую я себя совсем не так здорово.

– Ну уж не хуже меня, – усмехнулся Новак.

Из-за стеллажей появился Эзра. Он тащил огромную старинную раму для картины.

– Я думал, что она меньше, – задумчиво сказал Виктор.

– Дотащишь? – спросил Марк.

– Нет. Наверное, придется прислать за ней посыльного. Вы ведь не собираетесь снова закрыться?

– В ближайшее время не планировал, – хмыкнул Марк.

Виктор с трудом встал. Снова посмотрел на раму, протянул руку, чтобы коснуться ее, но передумал.

– Я отправлю соседского мальчишку. Сколько она стоит?

– Сто пятьдесят, – ответил Марк, внимательно глядя на Виктора. – А какую картину ты хочешь оживить?

– Она называется «Девушка на качелях», – неопределенно ответил Новак.

– Да хоть мужчина на осле, – пожал плечами Кауфман, – название мне ни о чем не говорит. Что на ней изображено?

– Девушка, в которую я был влюблен.