Читать книгу - "Империя "попаданца". "Победой прославлено имя твое!" - Герман Романов"

Первый залп сделали греки, благо с новыми пулями фузеи палили на полторы сотни шагов дальше, вот только попаданий было до прискорбности мало – упали едва с десяток османов.

Второй залп был еще хуже, зато турки окончательно разъярились и нестройной толпой кинулись в атаку. Дикий рев и призывы к Аллаху привели гордых сынов Эллады в некоторое смущение, и их строй попятился, окончательно ломая линию.

– Аллах акбар!

– Пора бы и нам вмешаться! – подал голос за спиной Кутузова поручик Псаро, молодой грек, вот уже три года служивший в русской армии. Его хриплое и возбужденное дыхание было для майора понятным – турок чуть ли не вдвое больше, чем греков, а они и при равном числе всегда лупили потомков легендарных спартанцев в хвост и гриву. И ничего здесь не поделаешь, ведь за столетия османского владычества греки сделали пренеприятный для себя вывод, впитывающийся в кровь с молоком матери, – воевать с турками бесполезно, они всегда побеждают.

Вот и сейчас греки уже дрогнули и побежали бы без оглядки, если бы не знали, что за пыльной грядой скрываются две сотни русских стрелков с пушками. И еще одно мешало повальному бегству с поля боя – трусов офицеры могли застрелить прямо на месте. Кроме того, за спиной, укрывшись за холмом, давно ерзали в седлах с полсотни гусар.

– Пора! – коротко согласился Кутузов и приказал застывшему рядом горнисту в темно-зеленой егерской форме: – Давай сигнал!

Труба хрипло взвыла, и тут же раздался залп, убийственный и страшный для турок. Они просто не ожидали засады и повалились десятками, скашиваемые картечью русских пушек.

Кусты по гребню окутались многочисленными дымками – винтовки выплевывали пулю за пулей, свинцовый град прямо на глазах выбивал прорехи в густой толпе турецких ополченцев. Последним, совершенно необученным, этого хватило с избытком.

Горожане побросали свое немудреное оружие и, как ошпаренные кипятком родимые тараканы, стали разбегаться во все стороны с дикими криками, в которых Кутузову сразу послышались знакомые нотки: «Ратуйте, правоверные, наших бьют!»

– Труби атаку! – закричал Кутузов и выхватил из кобуры тяжелый револьвер с длинным стволом, царский подарок. И не успел отзвучать в раскаленном воздухе призыв горниста, как добрая сотня егерей стала скатываться по склону, ощетинившись штыками.

Другая половина русских стрелков продолжала убийственный огонь, спешно перезарядив винтовки, да и пушкари лихорадочно возились около своих орудий, отбросив в стороны скрывающие позицию, заранее срезанные кусты. Такая нехитрая маскировка в сочетании с грязно-серыми полотнищами и обеспечила для засады полный успех.

– Ура!!!

– Аллах акбар!

На звонкий русский клич не менее громко прокричали ответ три сотни уцелевших османских пехотинцев и сипахов. Матерые воины не побежали, а с фанатичной решимостью бросились в атаку, большей частью на греков, резонно, на инстинкте, сообразив, что тех хоть и много, но с русскими связываться дороже выйдет.

И правильно сделали – Кутузов отдавал им должное. Из-за холма выскочили гусары, рассыпались и принялись с радостью рубить убегавших горожан, ибо нет занятия более сладостного для кавалерии, как преследовать охваченных паникой и побросавших оружие пехотинцев. На своих двоих от верхового не убежишь, хотя чудеса, конечно, случаются, а дикий страх придает резвости даже хромым.

Греческая «фаланга», видя избиение турок, радостно взвыла и, сломав окончательно строй, кинулась на подбегающих турок. Теперь эллинов стало вдвое больше, и они, воспрянув духом, решили тоже поучаствовать в рукопашном бою.

– И дали же мне под команду безмозглых идиотов!

Кутузов зло сплюнул тягучую слюну с пылью, глядя, как две толпы сошлись в ожесточенной схватке. Причем сразу бросилось в глаза, что османы явно пересиливают.

– Теперь потери неизбежны… Псаро! Бей в спину, иначе они твоих соплеменников запросто вырежут!

Петропавловск

Высокая гора высилась над просторной бухтой, на берегах которой притулился маленький городок – сотня бревенчатых домов, церквушка с золотистой луковкой, пара часовенок, трактир да несколько присутственных зданий. Среди последних особенно возвышался двухэтажный «дворец» наместника, сложенный из аршинных в толщину бревен.

И сопка, и бухта носили название Авачинских, а городок – Петропавловска-на-Камчатке, названного так в честь святых апостолов Петра и Павла. Правда, злые языки шутили, что название прижилось благодаря одноименным кораблям отряда командора Беринга, что несколько десятилетий тому назад вдоль и поперек бороздил здешние воды.

К краю бухты, у самого городка высились мачты большого брига под Андреевским флагом, более скромного в размерах галиота, парочки кургузых кочей, с пяток совсем мелких суденышек да россыпь рыбацких стругов. Их можно было не приметить, совершенно потерявшихся на просторной глади, способной вместить в себя весь флот не маленькой европейской державы.

У бревенчатой крепостицы, на валах которой совсем беспомощно топорщили тонкие стволы с десяток пушек, царило невиданное в прежние времена оживление. Ну, может, когда отряд легендарного командора уходил в первый раз открывать неведомые земли.

Собравшиеся на берегу десятки горожан напряженно всматривались в море, вот только разглядеть что-либо было совершенно невозможно на бескрайней глади. В башне крепостицы этим же делом, но используя подзорную трубу, занимались и два самых влиятельных в этих краях человека – старый наместник и моложавый комендант крепости, порта, да и всего города, а также губернатор Камчатки. Такое совмещение постов при местной неприхотливости и малолюдстве никого не удивляло…

– Федор Иванович! А парусов-то много!

Иван Орлов чуть ли не подпрыгивал на месте, глядя в свинцовую гладь моря через подзорную трубу, и впервые в жизни жалел, что он не моряк, не обучен узнавать корабли по их рангоуту. Да как узнать, если даже в мощную трубу видны только белые пятнышки!

– Чьи корабли-то, Федор Иванович?

– Ты трубу отдай! Как я их разгляжу?

Крепкая рука вырвала у Орлова подзорную трубу, и тот понял, что наместник возбужден не меньше его, только скрывает это хорошо, с годами привычку выработав. Старый морской волк, изъеденный солью, смотрел долго, молча, напряженно.

– Три корабля, – наконец сказал Сойманов изнывающему от нетерпения Ивану. – А ведь это могут быть и наши. С Петербурга пять вышло, дорога дальняя и трудная. Это очень хорошо, что трое до нас добрались.

– Сегодня в гавань войдут?

– Что ты! Им еще миль пятнадцать плыть, а ветерок встречный. Куда ж на ночь-то! Лавировать будут вдоль берега, ночушку переждать, а с рассветом в бухту двинутся, так и узнаем, кто сюда пришел.

– Хоть бы наши! – с надеждой воскликнул Орлов, нетерпеливо вырвав у наместника трубу. Тот на это не обратил внимания – молод еще, горяч. Хотя молод с высоты его лет – в сорок лет любой мужик в самом соку, зрелый. А эти братья все такие, как огонь, порывистые.