Читать книгу - "Бессмертный избранный - София Андреевич"

— Отцу скажи… — он замолкает. — Скажи, что я люблю его и обязательно вернусь.

Цили больше не тратит времени. Дождавшись моего кивка, он трогает поводья, и тяжеловоз тянет повозку прочь так легко, словно она ничего не весит. Я провожаю их взглядом, пока они не скрываются из виду, потом поплотнее запахиваю на груди корс и захожу в дом.

Мне недолго приходится ждать вестей о них.

Все громче и громче, все яснее и яснее раздается в Асморанте голос, вещающий о чудесном ребенке, рожденном правительницей. Все ярче и ярче горит пламя слепых глаз Эзы, зажженное рукой Энефрет.

Мы слышим о маге, который едва умеет говорить, но уже творит чары, подвластные во времена до запрета разве что сильнейшим.

Мы узнаем о пустыне, которая зацвела в тот день, когда на белый песок ступила нога этого мага.

Жизнь в океане покоряется его голосу, звери Каменного водопада выходят навстречу из своих нор, чтобы поприветствовать Избранного, бездна Глиняной пустоши начинает петь в ответ на его зов.

Сидя в отцовском доме за шитьем, я слышу все это своим сердцем и улыбаюсь отцу, который так же горд своим внуком, как и я — своим сыном, хотя мне все еще странно осознавать, что все эти разговоры — о нем.

Два Цветения пролетают подобно каравану зимних птиц, оставляя за собой мертвые тела и опустевшие селения, в которые больше никто никогда не вернется.

Настигший Асморанту мор страшен, он проходит по Цветущей долине диким зверем, выгрызая гнилыми зубами целые деревни, обращая в бесплодные земли некогда плодородные края. Шин почти опустел, и новому фиуру, назначенному после смерти Асклакина, приходится просить владетеля о помощи. В Хазоире поля в то Цветение даже не засеяли — было некому вспахать, и они заросли сорняками. Голодные оборванные путники бредут в Асмору в надежде на кров, но когда мор приходит и туда, разбегаются прочь, как крысы из горящей избы.

В наш дом тоже приходит болезнь. Мои руки и лицо покрываются язвами, из которых сочится зеленая светящаяся — как шмису — вода. Мы выживаем только благодаря маминым запасам трав. Я обкладываю нас связками дивнотравья, в надежде, что хоть что-то подействует, засовываю ее в рукава Кмерлану, стараясь не прикасаться к его коже. И что-то на самом деле действует, и язвы становятся все меньше, а потом исчезают, оставив после себя круглые рябинки — напоминание о болезни, которое останется на теле до конца жизни.

К концу второго Цветения мы остаемся втроем. Работники разбегаются, кто куда, мертвая скотина лежит в хлевах, поедаемая шмису и невыносимо смердящая, так, что от запаха слезятся глаза. Пока мы с отцом болели, подох весь скот. Я беру лопату и копаю большую яму прямо за хлевом, и мы с отцом перетаскиваем, надрываясь, лошадей и свиней в эту яму, закладываем хворостом и поджигаем, слушая, как в яме пищат и лопаются зеленые черви. Кмерлан, слабый от голода, но здоровый, помогает нам.

Это страшное время. Многие отчаиваются, многие пытаются храбриться. В отцовский дом идут люди, они спрашивают меня о том, когда же появится Эза, когда же кончится эта череда накрывших Асморанту бед. Я прошу их ждать и надеяться, хоть с каждым днем надежды в людях все меньше.

Но и самих дней остается все меньше.

В последний чевьский круг Холодов я возвращаюсь в Асму, недавно потерявшую очередную свою син-фиру — жена Серпетиса умерла в первые же дни после прихода мора, родив хилого, слабого ребенка, который не прожил и черьского круга. Я хочу разрубить, наконец, узел, который связывает меня и Мланкина. Я хочу встретить своего взрослого сына, который вот-вот должен вернуться, чтобы провести в доме правителя последние дни перед тем, как покинуть его, уже навсегда.

Два Цветения ожидания и надежды прошли так медленно и так быстро.

Наконец все кончится. А может, только начнется?