Читать книгу - "Конец пути - Ярослав Гжендович"

Шум битвы и громыхания грома прокатывались по пустым закоулкам, пока мы не вырывались на какую-то площадь, где стояло много жителей разного возраста, в том числе женщины и дети. На площади стояли еще и фургоны, а городские стражники раздавали жителям мечи и шлемы. Мы встали там, а стражники выдали нам деревянный черпак и бочку воды, чтобы мы могли напиться.

Рядом мальчишка, лет, может, двенадцати, морочился с защелками меча. Я вынул и подал ему клинок.

— Ножны брось, — сказал. — Они тебе не пригодятся, но обязательно возьми шлем.

Мы послали на стены детей.

Что мы могли сделать?

Мы побежали дальше, а Н’Деле раз за разом оглядывался.

— В чем дело? — спросил Ульф.

— Кто-то бежит следом.

И правда, мы слышали топот, а потом в конце улочки появились трое. Высокие, с медной кожей, покрытой татуировками, как у Змеев, и один был без руки, у второго было три следа от ударов копья в грудь, а у третьего стрела торчала в центре тела.

— Вы их не удержите, — сказал Н’Деле. — Не потому, что это кебирийцы, но потому, что они орудие Суджу Кадомле. Не знаю, откуда они взялись у короля Змеев, но у них, похоже, другие приказы, чем у остальных. Идут за нами от перевала и идут следом за мной. Не умрут, пока я жив.

Упыри при виде Алигенде оскалили подпиленные, острые, словно у леопардов, зубы, а над мутными, мертвыми глазами их открылись другие: поменьше, но горящие призрачным светом.

— Что ты хочешь сделать, аскаро?! — спросил я резко и почувствовал, как грудь моя наполняется свинцом.

— Я их остановлю, — ответил он спокойно, вынимая сабли. Провел ладонью по рукоятям, принялся чертить на груди ряды значков. — А потом приду к вам.

— Нет! — крикнул я одновременно со Снопом и Ульфом, но Н’Деле уже бежал.

— Н’дуна, агана, — крикнул он и уклонился от первого удара, прокатился по мостовой и прыгнул на противника.

Мы бросились следом, но тогда один из маити суэнда издал жуткий звук, и между нами выросла стена гудящего пламени.

Меня тянули за петлю на панцире под затылком, а я вырывался и выкрикивал имя Н’Деле. Где-то позади слышал всхлипы Сильфаны.

Н’дуна, агана.

Прощай, друг.

Что я мог сделать?

Не знаю, как мы добрались до Башни Шепотов. Помню только улицы, крики, кто-то бежал, над городом шипели молнии.

— Я бегу наверх, — сказал Ульф. — Со мной пойдет только Филар и лишь на минутку, потому что я стану там деять, а это может оказаться опасным. Не знаю, что случится, но я должен их сдержать. Тогда я не буду знать, что происходит под башней, а вы должны проследить, чтобы сюда никто не вошел. Никто, понимаете? Станьте на площадке и сторожите входы.

Он замолчал и вдохнул поглубже.

— Это… может оказаться последним вашим заданием как Ночных Странников. Но оно самое важное. Потом либо война богов закончится и вы начнете жить нормально, либо то, что вы сегодня видели, — новый облик мира.

Сильфана вытерла кулаком глаза, размазывая сажу по щекам, а потом вынула меч.

Ульф заколебался, стоя в дверях, повернулся к ней и взял ее лицо в ладони.

— Никаких прощаний, — прошептал. — Мы встретимся. Все.

* * *

На вершине Башни Шепотов выл ветер. Мы видели отсюда море и весь город, раскинувшийся под нами муравейником крыш, лесом башен и кольцами стен. Всюду вставали столбы дыма и царил полумрак, подсвеченный огнем пожаров и постоянными вспышками молний.

Когда я был маленьким и приближалась гроза, мой отец рассказывал мне сказки о драконах, живущих в тучах, которые сражаются друг с другом, метая молнии. О драконе, который хотел охранять людей, и о том, кто хотел их уничтожить.

Теперь я был уже взрослым и знал, что драконы, мечущие молнии, существуют. Двоих мы убили.

— Что ты хочешь сделать? — спросил я Ульфа, потому что не хотел, чтобы он умер.

Он махнул руками, словно желал охватить весь город. Стены, порты и пожары.

— Это все моя вина. Я привел сюда твой народ и привел Людей Огня, которым обещал помощь. Я и правда думал, что за стенами Сада они окажутся в безопасности, но правда и такова, что я хотел заманить сюда Деющих, чтобы забрать их из твоего мира. И смотри, что происходит: теперь твои люди гибнут от жара, от ядовитых тварей чужого мира, от живых трупов и живого едкого газа. От вещей, которые не одолеешь мечами. И теперь я должен встать против них. Они наконец показались, потому я должен их достать. Я должен это закончить. Парень, знаешь, если я и Фьольсфинн исчезнем, тебе придется стать Владыкой Ледяного Сада. Ты должен сделать из него то, чем он должен быть. Сад.

Ульф вышел в центр башни, где вокруг нас вставала ее странная «корона», похожая на когти. Он повел головой вправо-влево, а потом пошел к стоящему сбоку столику и взял глиняную бутылку, откупорил ее и долго пил. Потом вылил немного жидкости на руки и растер ее в ладонях. Потом еще расшнуровал кожаный мешочек и вынул оттуда обычную сушеную сливу, бросил ее в рот.

Я тоже потянулся, но он перехватил горловину мешочка и стиснул ее в ладони.

— Оставь! — крикнул Ульф. — Этажом ниже куча еды, можешь взять, что хочешь, если ты голоден, но к этому даже не приближайся. Это все раскалено от песен богов. Один вид их может тебя убить. Лучше всего встань в дверях, там, где барабан. Когда я скажу, дай сигнал Фьольсфинну, а потом убегай из башни. Ты ни в чем мне не поможешь, а вот нашим внизу — еще сможешь.

Потому я встал, где он мне сказал, Ульф же снова вышел в центр башни, между двумя столбами, что там стояли.

Темное, словно бы грязное небо снова порвали молнии.

Теперь множество людей спрашивает, как тогда деяли. Нужно ли было знать соответствующие слова и жесты? Нужно было их произнести или пропеть?

Не знаю.

Это выглядело так…

Всякий, кого я видел, деял по-своему. Мастер Фьольсфинн замирал на некоторое время в неподвижности, глядя перед собой, а потом просто делал короткий жест своим пастырским жезлом, что заканчивался серебряным деревом, а оно на миг начинало светиться, а то, что ему было нужно, возникало. Некогда я видел, как Нагель Ифрия танцевала среди зноя, который она и вызвала, но я не знаю, делала ли она так всегда.

Ульф бормотал себе под нос и делал странные жесты, словно передвигал что-то в воздухе или писал одним пальцем перед собой. А потом, когда принимался за деяние, все выглядело так, словно он хватал невидимые вещи и бросал их или отталкивал. Мял и растягивал воздух, чтобы потом отодвинуть его, будто занавес. И все время при этом говорил на странном своем тарахтящем языке, порой даже кричал.

И всегда это требовало огромного усилия.

Мастер Фьольсфинн почти не двигался, но, закончив, обмякал, горбился, и тогда казалось, что он сделался древним стариком. Приседал, постанывал, запинался и часто должен был после всего прилечь.