Читать книгу - "Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер"

А потом он стал свидетелем того, как иссарская дикарка поднимается по лестнице Храма Огня, как убивает лучшего фехтовальщика Тростников и как входит в Око.

И впервые с того времени, как его забрали в ахиру, он заплакал.

Это был знак.

Это была Пламя Агара.

Бог их не оставил.

А теперь его пердия стояла под жарким солнцем на равнине в западном Коноверине. Впереди, примерно в пятидесяти ярдах, находился укрепленный лагерь бунтовщиков, в двухстах ярдах правее — сомкнутые ряды Буйволов. Пока что именно они, тяжелые и неподвижные, развлекались вовсю. Отбивали атаку за атакой, тех прошло уже пять или шесть, перед их рядами возникла немаленькая стена трупов. А Соловьям приходилось стоять и смотреть. Нельзя было даже стрелы послать во врага.

Но приказы отдавала Она. Госпожа Ока. Все равно как если бы их отдавал сам Агар.

Вдруг Грест услышал шум сзади, а потом слова, которых ждал с самого утра:

— Наступаем. Внимание, при следующей атаке наступаем во фланг бунтовщиков. Готовиться. Готовиться.

Не было гонцов, размахивающих цветными флагами, не было ненужной суеты. Приказы шли устно, передаваемые от человека к человеку, чтобы враг, наблюдающий за ними, не понял, что готовится. Только в последний момент барабаны и горны объявят об их наступлении.

Грест уселся в седле поудобней. Лук, который он вот уже несколько часов держал в руке, прилипал к коже. Подрагивали полдюжины стрел, придерживаемых пальцами. Его пердия была из лучников, в отрядах копейщиков служили солдаты постарше и поопытней. Но тяжелая кавалерия ожидала за холмом, в тени, чтобы не мучить лошадей и людей. Эту атаку проведут они. Те, кто помоложе и послабее.

Бунтовщики двинулись в очередное наступление. Несколько тысяч медленной пехоты и рой легковооруженных перед ними. На этот раз баллисты не тратили снарядов на метателей дротиков и на пращников, подождали, пока укрытые за рядами тяжелых щитов колонны войдут в поле досягаемости, — и поприветствовали их убийственным залпом.

Грест видел, как стрелы и камни лупят по пехоте рабов, валя людей и прочерчивая кровавые борозды в сомкнутых рядах. Щитоносцы не стали ждать, пока артиллеристы перезарядятся, развалили строй и побежали вперед. Ох, если бы сейчас можно было по ним ударить, напасть со стороны, стреляя по сломанным шеренгам! А потом взяться за сабли и рубить по головам и рукам, колоть, топтать, вбивать копытами в землю…

Еще нет. Пока не время.

Наступающая пехота пробежала с двести ярдов и снова сомкнула строй. Молодой Соловей почувствовал к ним нечто вроде уважения. Не следовало стыдиться такого, «Строфы воспитания» явственно говорили, что нет ничего дурного в том, чтобы удивляться боевым умениям врага. Благодаря этому ты не делаешь глупых ошибок, а победа тогда приобретает куда более сладкий вкус.

И снова, как и в прошлые атаки, легкая пехота отступила, обстреляв Буйволов дротиками и камнями из пращей, а тяжелая навалилась на стену их щитов. И снова зазвучал грохот, лязг стали и глухой вой из тысяч глоток. И снова Буйволы чуть прогнулись, отступили на полшага, а потом укрепили оборону в опасных местах и остановили врага. А потом столкнули его на полшага назад и, воткнув края щитов в землю, победно зарычали.

Никто их не сдвинет с места. Никто и ничто.

Грест уже научился опознавать миг, когда атакующие откатятся. Это был тот момент, когда копья коноверинской пехоты покрывались кровью, а бессильные удары в стену ростовых щитов становились даже громче, чем крики раненых и умирающих.

Время. Бунтовщики отступили от Буйволов, сперва медленно отходя, а потом двигаясь все быстрее, все более ломая строй. Легкая пехота двинулась вперед, чтобы метнуть последние снаряды, тяжелая еще не смыкалась в отряды, зная, что ее ждет как минимум один залп машин…

Отряды повстанцев хорошенько перемешались.

Позади Соловьев заиграли горны:

«За Агара и Коноверин! Вперед!»

Грест Эйвире поскакал вперед вместе с остальными двумя сотнями своих братьев из пердии. Другие отряды последовали за ними, но их был первым. Через десяток шагов они перешли в галоп. Наискось, прямо в сторону бегущей пехоты.

Грест привстал в седле, натянул лук. Первая стрела, вторая, третья, четвертая, пятая. Каждую он посылал по все более пологой траектории, все точнее выбирая цели. Последнюю — шестую — всадил с расстояния тридцати ярдов в середину груди худого подростка, который как раз пытался раскрутить пращу, а потом одним движением опустил лук в сагайдак, сунул левую руку в ухват щита, а правой выдернул саблю.

Еще успел рубануть пращника по голове — а потом они ворвались в разомкнутые ряды пеших.

Несколько мгновений коноверинцы опрокидывали бунтовщиков одним напором тел, кони кусались и топтали врага с яростью вышколенных к бою животных. Соловей ударил слева, справа, хлестнул по рукам, заслоняющим светлую голову, отбил щитом замах насаженной вертикально на рукоять косы и кончиком клинка попал атакующему в лицо. Мужчина завыл и упал на колени, другой всадник из пердии на полном скаку растоптал его.

— Внимание!

Герст глянул в сторону, куда показывал кричащий, и сразу понял, в чем дело.

Бунтовщики частично развели фургоны, составляющие стены лагеря, и из-за них вырвалось несколько сотен всадников, устремившись на помощь пехоте.

Воины Рода Соловья уже несколько раз сталкивались с кавалерией Кровавого Кахелле и знали ее достаточно неплохо. Повстанцы редко захватывали боевых лошадей, потому сажали на них лучших всадников. К тому же оснащены они были лучшим трофейным оружием, панцирями и шлемами.

Ну наконец-то! Достойный противник!

Горн остановил их отряд на месте, дал несколько ударов сердца на то, чтобы выровнять строй. Они оторвались от пехоты и ринулись навстречу бунтовщикам.

Шли галопом, а расстояние между ними и атакующей кавалерией рабов уменьшалось на глазах. Пердия летела все быстрее и быстрее, кони перешли в атакующий галоп, вытянулись над землей, уже был виден блеск глаз противника.

Горн настойчиво запел, и перед самым столкновением они сомкнулись в широкую — на десятка полтора коней — стену стали, копыт и конских морд.

Ударили! Грудь в грудь, голова в голову. Кони падали на землю или вставали дыбом, молотя ногами, и тянулись к другим лошадям окровавленными зубами. Вопли, скулеж, ржанье на долю мгновения опередили лязг стали.

Грест парировал удар, нанесенный саблей, рубанул противника рукоятью в лицо — так, что вышиб того из седла; в этот момент кто-то обрушил топор на его щит, он контратаковал, но промахнулся — и наконец смог пробиться сквозь линию вражеской кавалерии.

Рабов было не слишком много.

Он глянул вправо. Пехота убегала в беспорядке, но немалая ее часть собралась в кучу и, похоже, готовилась идти на выручку коннице. Из-за первого вала выдвинулся крупный отряд пикинеров и тоже направился к ним.