Читать книгу - "Балдежный критерий - Уильям Тенн"

Такая новость прошла под аршинными заголовками:

«Энди и Денди превзошли самих себя», «Бизнесмены с далекой Бетельгейзе демонстрируют миру хватку и умение совершать разумные инвестиции».

Предлагаемые читателю заметки — своего рода дифирамб покупательской этике наших выдающихся гостей из безбрежного космоса. Вполне разобравшись в неумолимых земных законах спроса и предложения, эти представители куда более развитой экономической системы все же удержались от соблазна провести на мякине доверчивых туземцев. Если бы только такой подход мог впечатлить отдельных представителей собственной нашей расы…

* * *

Таким образом, когда пришельцы после церемонии представления британскому двору вернулись в Штаты, все газеты вновь запестрели сочными шапками на полный разворот, нью-йоркская гавань почтила их прибытие хором сирен и пароходных гудков, а на ступеньках Сити-Холла гостей встречала весьма и весьма представительная делегация.

И, что самое удивительное, — они все еще не примелькались, не приелись столь охочей до свежатинки публике, не сошли с первых полос. То они вручают простому полировщику мебели благодарственный адрес, в котором выражают свое восхищение и крайнюю признательность за блистательные результаты в очистке их оболочек; не считаясь с расходами, заливают в пластик десяток редчайших орхидей и присовокупляют их к адресу; то они… Впрочем, суть не в этом!

Телешоу, после которого, собственно, и заварилась вся каша, я, естественно, прозевал — как раз это время, редкий час досуга, провел в заштатном кинотеатришке, наслаждаясь одной из самых своих любимых лент Чаплина. Кроме того, я и так никогда не следил за показушной истерией «Салона для важных персон». Даже приблизительно не представляю, как этому говоруну-ведушему Билли Банкрофту все же удалось заполучить Энди и Денди и как долго пришлось ему дожидаться своего звездного часа.

Вот примерный пересказ более поздней реконструкции случившегося тогда в студии (по беспорядочным фрагментам из хроники и клочкам восторженных воспоминаний очевидцев).

Банкрофт озадачил гостей вопросом, не соскучились ли они по женам да детишкам. Обходительный Энди, должно быть, уже в тридцать четвертый, а то и в сто тридцать четвертый раз принялся терпеливо объяснять, что у них, как у гермафродитов, семьи в привычном для людей смысле этого слова быть не может… Ведущий перебил пришельца вопросом, что же за нити тогда привязывают его к родной планете. «В основном это привычка посещать ревитализатор», — вежливо откликнулся гость. «Ревитализатор? А что это за зверь такой?» — «О, это такое устройство, весьма сложный агрегат, которому следует показываться примерно каждые десять дней, — внес свою лепту в беседу Денди. — Он имеется в каждом крупном городе нашей родной планеты».

Банкрофт выдал какую-то дежурную шутку, дождался, когда смешливая аудитория приутихнет, и спросил: «А этот самый ревитализатор, для чего он все-таки нужен?» Энди пустился в пространные разъяснения, суть которых сводилась к тому, что ревитализатор взбалтывает цитоплазму всех клеток организма и в результате освежает пациента. «Это я понимаю, — сострил Билл. — Раз в десять дней посидеть молча — такое освежает. А что потом, после освежения, то бишь баньки, каков результат?» — «О! — Денди чуток призадумался. — На вашем чудеснейшем из языков можно выразиться так: в результате нам не приходится опасаться рака и прочих отвратительных заболеваний. А кроме того, регулярные обращения к ревитализатору увеличивают среднюю продолжительность жизни. Мы живем как минимум впятеро дольше, чем установлено природой. Вот так примерно можно описать результат действия ревитализатора», — подытожил он. Энди после недолгого раздумья согласился с приятелем: «Пожалуй, так будет вполне корректно».

Что тут началось, скажу я вам! Ад кромешный, без всякого преувеличения! Газеты всех стран мира, включая самые хладнокровные скандинавские, разродились пылкими экстренными выпусками. Окна штаб-квартиры ООН, окруженной многократно усиленной охраной, светились ночь напролет — шли срочные заседания взбудораженного мирового сообщества.

Когда же Генеральный секретарь Садху обратился к гостям с вопросом, почему раньше они ни словом не обмолвились о ревитализаторах, брюхоногие изобразили нечто вроде смущенного пожимания плечами и разразились долгой речью, суть которой в двух словах: «А никто нас и не спрашивал!»

Секретарь закашлялся, отхлебнул воды, мановением тонких коричневых пальцев осадил всколыхнувшуюся было Ассамблею и провозгласил:

— Это неважно. Сейчас уже неважно. Мы должны заполучить эти самые ревитализаторы. Во что бы то ни стало.

Сперва пришельцы как будто не вполне поняли. Когда мы наконец сумели им втолковать, что как биологический вид страшно заинтересованы в пятикратном продлении жизни, те пришли в замешательство. Их раса, дескать, никогда не делала подобные машины на экспорт, загрустили они. Только для обслуживания собственного населения. И теперь, видя, как нуждаются здесь в этих самых устройствах, они постыдятся снова показаться на глаза обожаемым землянам.

Садху даже не оглянулся в поисках совета или поддержки.

— В чем нуждается ваша цивилизация? — громогласно вопросил он. — Что могла бы предложить вам Земля — в обмен на изготовление ревитализаторов? Мы в состоянии заплатить чуть ли не любую мыслимую цену — все, что по плечу целой планете.

Одобрительный разноязыкий гул облетел зал Ассамблеи.

Энди и Денди оказались в затруднении и ничего не смогли придумать с ходу. Садху уже почти умолял их, он лично сопроводил высоких гостей до корабля, припаркованного теперь на специально отведенной лужайке Центрального парка.

— Доброй ночи, джентльмены, — сказал на прощание Генеральный секретарь. — Постарайтесь, настоятельно прошу вас, уж придумайте какой-нибудь обмен.

* * *

За те шесть дней, что пришельцы не выходили из тарелки, мир после случившегося буквально слетел с катушек от беспокойства. Уму непостижимо, сколько ногтей изгрызли себе за эту неделю два миллиарда человек…

— Ты только вообрази, Дик! — восторженно восклицал Троусон, меряя шагами мой кабинет, как будто собрался проделать пешком весь путь до Бетельгейзе. — Мы едва выбирались бы из пеленок по новой шкале жизни! Все мои достижения и все образование были бы только самым началом. Твои тем более. За столь долгую жизнь человек легко сможет освоить пять профессий — и лишь тогда задуматься о совершенстве в избранной!

Я машинально кивал, малость ошарашенный открывающимися лично передо мной перспективами. Сколько можно успеть, сколько прочесть, сколько самому написать, если продолжительность жизни увеличится настолько; да все мои головокружительные успехи на рекламном поприще станут тогда лишь мимолетным эпизодом в самом начале безбрежного жизненного пути. Опять же, я еще ни разу не был женат, не обзавелся детишками — все как-то не до того было, все откладывал на потом. А теперь, когда уже стукнуло сорок, слишком погряз в холостяцких привычках. Но ведь за столетие человек может и приспособиться, привыкнуть к новому укладу жизни…