Читать книгу - "В отсутствие чародея - Кристофер Сташеф"

— А какова наружность города?

— Какое странное выражение. Мне кажется, ваши идиомы несколько отличаются от наших. — Профессор проницательно взглянул на Магнуса. — Вообще-то, молодой человек, мы стараемся сочетать старинные здания и новые знания, если это о чем-то вам говорит.

Говорит, и очень многое, Магнус уже выделил сознание кузена из множества других и позволил своему сознанию слиться с его разумом, легко, как перышко, нематериально проникнув в мир профессора, увидеть, как он воспринимает окружающее, понять его мысли, усвоить воспоминания.

— Наш мир абсолютно противоположен вашему, профессор. — Это еще мягко сказано, вся культура Грамария представляла собой идеализированное воплощение европейского средневековья. — Но мне симпатично ваше отношению к месту жизни.

— Тогда вы обязательно должны приехать в Кембридж и открыть его для себя, — профессор вновь улыбнулся, хотя и сохранял еще прежнюю настороженность. — Но ведь вы, конечно, связались со мной не для того, чтобы просто поговорить о моем городе, молодой человек.

— Разумеется, сэр, но я хотел познакомиться с вами, а разговор о вашем городе дал мне возможность понять вас, — ответил Магнус. — Я путешествую, чтобы лучше понять самого себя, и начал со знакомства с корнями семейства, с семьей моего отца.

— О, с этим процессом знаком каждый профессор и постоянно ему подвергается. — Лицо Роджера смягчилось, он стал чуть более открытым, на глазах обретая уверенность и наполняясь сознанием превосходства над более молодым собеседником. — И что же вы успели узнать?

— То, что наше семейство чрезвычайно важно для всех наших родственников, — ответил Магнус, — зачастую даже важнее собственного благополучия.

Профессор нахмурился, смена темы ему не понравилась.

— Вам такое отношение кажется нормальным?

— Это, несомненно, идет на пользу семье, — отметил Магнус, — ведь нравственное и материальное благополучие каждого индивидуума зависит от благополучия всей семьи в целом. Я считаю, что такое отношение способствует и благополучию индивидуумов.

— Но разве это не кажется вам несколько связывающим, ограничивающим личную свободу индивида?

Вопрос прозвучал почти оборонительно, и Магнус сразу же уцепился за представившуюся возможность и проник чуть глубже в подсознание кузена, с некоторым удивлением обнаружив, что такую реакцию провоцирует застарелое чувство вины.

Во время дальнейшего разговора он мысленно постарался смягчить это чувство, переводя его все ближе к осознанию своих обязанностей.

— Очень связывает, тем более что я родился и вырос на планете, чуть меньше Земли. Когда перед тобой целый мир или даже просто большой остров, в других условиях просто не хватает этого простора.

Матильда недовольно посмотрела на гостя.

— Мне этого простора не хватало еще до того, как я с ним познакомился, — с улыбкой сказал Роджер.

— Молодые люди всегда склонны к бродяжничеству, — резко встряла в разговор графиня. — Им нравится исследовать новые места. Верно, Магнус?

— Я живое свидетельство этому, — Магнус позволил себе слегка улыбнуться, но мозг его тщательно просеивал воспоминания, которые во время разговора возникали в сознании Роджера. — И не могу не удивляться, чем вас так привлекает перенаселенная Земля и почему вы решили осесть именно на ней.

Вопрос вызвал настоящий поток эмоций и воспоминаний, хотя профессор и сохранил на лице нейтральную улыбку. Магнус аккуратно прощупывал, шел по ассоциациям и связям, добираясь до основополагающей сущности этого стремления. Действовал он очень осторожно, это был его не самый сильный дар, но он не раз был свидетелем, как это делают его мать и сестра, и сам неоднократно подвергался такого рода исследованиям со стороны родственников, когда погружался в апатию.

Да, нелюбовь профессора к Максиме только поверхностно объяснялась юношеским стремлением к бродяжничеству, а на самом деле имела гораздо более глубокую причину — Магнус смог обозначить ее только как эмоциональную клаустрофобию, удушье, которое охватывает почти любого, когда слишком много людей заключено в небольшом замкнутом пространстве. Магнус всмотрелся внимательней и наконец-то добрался до бесконечной череды требований со стороны графа, графини и двух десятков других родственников.

На Роджера с самых юных лет возлагали непомерную ответственность, требовали решить, что делать с дядей Ричардом. Он слишком долго поддерживал отца во время его старения и смерти первой жены и, будучи одним из немногих умственно стабильных членов семьи, постоянно становился объектом бесконечных эмоциональных притязаний. Еще в подростковом возрасте он один должен был заботиться о том, чтобы все в семействе было хорошо! Магнус от души посочувствовал ему, за две короткие недели он уже и сам начал ощущать тиски этих эмоциональных притязаний. Отвратительное чувство, когда несколько людей одновременно тянут тебя в разные стороны.

Тем не менее семья — прежде всего, и если кузен Роджер нуждается в финансовой поддержке «Автоматов д'Арманд», ему придется взять на себя часть ответственности за семейный бизнес.

Профессор тем временем отвечал:

— Кембридж не перенаселен, молодой человек, за исключением, пожалуй, футбольных суббот. В нем такое ощущение свободы и пространства, какого не найдешь ни в одном космическом поселении.

— Согласен, — кивнул Магнус. — Но ведь в любом социальном окружении существуют и требования других людей.

— Это так, но в академической среде они очень сдержанны и ненавязчивы, — заметил профессор и пустился в похвалы товариществу ученых.

А в подтексте Магнус читал страх перед личными взаимоотношениями, семейная жизнь настолько удушающе подействовала на Роджера, что он до сих пор не решился жениться и определенно не собирался заводить детей. Его отношения с женщинами были поверхностными и служили только потребностям тела. Магнус испытал сочувствие к кузену, он всегда узнавал искалеченные души и отождествлял себя с ними с такой самоотдачей, что сам порой поражался собственной эмпатии. Однако боевые рефлексы взяли верх, и он, отодвинув собственные переживания в бэкграунд, продолжил работать с сознанием кузена, усиливая его ощущение безопасности внутри семьи и нагнетая впечатление, что остальные члены семьи давно уже приспособились к отсутствию Роджера и нашли иные источники безопасности.

Роджер закончил свою речь описанием удовольствия от сидения на солнце осенним утром и обсуждения с коллегами теории сверхпроводимости.

Магнус отметил понижающийся тон и быстро вставил реплику:

— Такие отношения должны быть очень приятными, тем более, что никто не настаивает на обязательном вовлечении в дискуссию.

— Да, весьма, — но профессор неожиданно нахмурился, как будто только что решил про себя какую-то загадку. — Вы сын Родни — но ведь в таком случае у вас прав на наследование ничуть не меньше, чем у моей кузины Пелиссы!